В Великой Отечественной войне в советских воинских частях воевали 64 644 российских немца. Они были и среди тех, кто принял на себя первый удар германского фашизма в июне 1941 года, и тех, кто после войны жил и работал в Алтайском крае.
В романе Константина Симонова "Живые и мертвые" начштаба дивизии Серпилин говорит о награжденном двумя медалями "За отвагу" красноармейце Гофмане:
"Дайте мне семь тысяч таких немцев, как он, я из них дивизию сформирую и во главе ее пойду воевать с фашистами. И считаю, что не раскаюсь".
Солдат Гофман – обобщающий образ российского немца, представителя народа, внесшего ратный вклад в разгром гитлеровского рейха, и был он, как уже говорилось, не одинок.
Во весь рост
Старшина Вячеслав Мейер руководил обороной одного из отсеков казарм Брестской крепости. По словам оставшихся в живых защитников крепости, он даже в момент ожесточенных боев не терял самообладания и старался шутить. Когда вражеский самолет разбросал листовки с призывом к капитуляции, Мейер собрал целую пачку таких листовок и наклеил их на захваченного в атаке немецкого ефрейтора, при этом нарисовав на них голову свиньи с усиками Гитлера, и по-немецки размашисто вывел: "Не бывать фашистской свинье в нашем советском огороде".
Ефрейтора отправили к вражеским траншеям, живое письмо-плакат быстро дошло по адресу и очень разозлило гитлеровцев. Вражеская очередь сразила старшину в тот момент, когда он нес воду из Буга своим раненым товарищам…
Пройдет время. В 1975 году в Брест из Барнаула приедет поэт Эвальд Каценштейн. Он будет долго стоять у стены мемориала, не отводя глаз от одной из фамилий на ней. Вячеслав Мейер, тот самый, с кем они вместе учились до войны, были хорошими знакомыми. Как говорят в России, вот как свидеться-то довелось…
Вернувшись на ставший ему родным Алтай, Каценштейн напишет стихотворение "Вячеслав Мейер", в котором будут такие строки:
Во весь рост сражались они за жизнь,
За Родины счастье и будущее.
Как из легенды, пришли отважные имена, богатырские имена.
Одно особенно дорого,
Одно горит так ярко, как огонь.
И это – Вячеслав Мейер.
На Севере, в Карелии, один из участков Кировской железной дороги защищала 88-я стрелковая дивизия, в которой воевали 547 красноармейцев-немцев.
14 сентября 1941 года командир дивизии доложил начальнику Генерального штаба, что за все время боев "сдавшихся в плен врагу командиров, политработников, младшего и рядового состава в частях дивизии нет". В тяжелых боях дивизия отбросила наступавшие на ее участке части германских и финских войск.
В этих боях отличились и полки, в которых служили советские немцы. 20 ноября 1941 года за проявленный личным составом героизм и стойкость 88-я стрелковая дивизия была преобразована в гвардейскую. 24 августа 1941 года газета "Комсомольская правда" под заголовком "Мы отомстим за тебя, товарищ!" рассказала о подвиге красноармейца Генриха Гофмана, призванного в армию из Поволжья.
Как писала газета, этот двадцатилетний юноша, попав в плен, выдержал ужасающие пытки, но не изменил военной присяге. Газета поместила большой фотоснимок обгоревшего, с пятнами крови комсомольского билета Генриха. Фашисты прикололи его штыком к телу воина, расчлененного на куски.
Изъять и направить
28 августа "Комсомолка" опубликовала очерк Цезаря Солодаря "Разговор с красноармейцем Генрихом Нейманом". Вместе со статьей был помещен и портрет воина. Страна узнала об отважном и умелом зенитчике, сбившем четыре бомбардировщика "Юнкерс". В ответ на вопрос писателя о национальности красноармейца зенитчик ответил:
"Да, я – немец. И всей душой ненавижу того, кто смеет называть себя вождем немецкого народа. И с ордами этого насильника я буду бороться так, чтобы… Впрочем, вам же известен текст присяги воина Красной Армии".
По иронии судьбы материал о славном зенитчике Генрихе Неймане был напечатан именно в тот день, когда был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР "О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья", – 28 августа 1941 года.
Эта депортация предопределила и массовое изъятие военнослужащих-немцев из Красной Армии. Уже 8 сентября 1941 года появилась директива народного комиссара обороны СССР № 35105, которая предписывала за неделю, до 15 сентября, "изъять из частей, академий, военно-учебных заведений и учреждений Красной Армии, как на фронте, так и в тылу, всех военнослужащих рядового и начальствующего состава немецкой национальности и послать их во внутренние округа для направления в строительные батальоны".
Подписал эту директиву народный комиссар обороны СССР Иосиф Сталин. Однако, несмотря на тщательно спланированную и проведенную акцию по изъятию военнослужащих-немцев из боевых частей, некоторым из них все же удалось остаться на фронте.
Ряд командиров возбудил через военные советы фронтов ходатайства об оставлении у себя отдельных воюющих немцев. Как правило, речь шла о кадровых офицерах, неоднократно доказывавших свою преданность Родине.
Некоторым советским немцам удавалось обмануть проверяющих, скрыть свою национальность и даже изменить фамилию. Попав на фронт, они храбро воевали, получая высокие правительственные награды. Так, например, получивший посмертно звание Героя Советского Союза за подвиг на Курской дуге лейтенант Владимир Кириллович Венцов на самом деле оказался Вольдемаром Карловичем Венцелем; Петер Левен стал Левиным, старший лейтенант Бойгель – Бойченко, подполковник Г. Рихтер – Смирновым.
Некоторые из этих людей (например, Рихтер) были "разоблачены" военной контрразведкой и, несмотря на заслуги и боевые награды, получив срок лишения свободы, отбыли его в лагерях.
К концу 1941 года основная масса военнослужащих-немцев была собрана в запасных полках дивизий и армий. Их отделили от остального личного состава, и они находились под строгим контролем. Далее немцы-фронтовики были направлены в тыл, где из них начали формировать строительные батальоны.
Они положили начало так называемой трудовой армии, через которую в годы войны прошло почти все взрослое немецкое население СССР.
"Это было бы нечестно…"
Будущий руководитель краевой "Сельхозтехники" Иван Иванович Эртель встретил войну, будучи заместителем командира авиационной эскадрильи по политической части, старшим инструктором политотдела 27-й армии. Не помогли ни звание, ни членство в партии. Командир эскадрильи дважды прикрывал своего заместителя, но игнорировать третий запрос об Эртеле уже не смог.
В декабре 1941-го Ивана отправили в Москву, предполагая, очевидно, использовать на диверсионной работе, но настоящего немецкого он не знал, а без языка что за разведчик?
Предложили на выбор: или шахта, или сельское хозяйство. Деревенский парень, с малых лет ходивший за косилкой, работавший на веялке, выбрал второе и со временем добился на этом поприще больших успехов.
Во время целинной эпопеи Ивана Эртеля дважды представляли к ордену Ленина и дважды вычеркивали из списков. Позже его восстановили в партии, предлагали вернуться в армию, но Иван отказался наотрез. Самая большая его любовь – авиация была отнята однажды и навсегда.
Но прошли годы, и сегодня на фасаде здания, расположенного на пересечении проспекта Комсомольского и улицы Пушкина в Барнауле, установлена мемориальная доска с портретом и надписью:
"В этом здании в 1974–1985 гг. находилось Алтайское краевое объединение "Сельхозтехника", которое 22 года (1962–1984) возглавлял Иван Иванович Эртель, посвятивший делу механизации сельского хозяйства края всю свою жизнь".
Пенсионер из города Яровое Иван Лоренц, чьи предки переселились в Россию при Екатерине II, начал свою личную войну с фашизмом в июне 1941 года. Командир части ценил связиста Лоренца как ценного специалиста и хорошего бойца и долго не отдавал его в руки особистов. А старшина роты, в которой служил Лоренц, не раз говорил ему: "Давай, Иван, я тебя на русскую фамилию перепишу, а Лоренца в погибшие зачислю. Будешь воевать спокойно, никто не выдаст".
"Но как же я мог от фамилии моего отца отказаться… – спустя долгие годы после войны говорил Иван Иванович. – Это было бы нечестно…"
Когда командир части, где служил Иван Лоренц, ушел на повышение, красноармейца тут же вызвали в штаб, и последовавшее за этим унижение он запомнил на всю жизнь. Один из особистов сдернул с его плеча винтовку, другой снял ремень с подсумками для патронов, сорвали петлицы с гимнастерки. Боец с трудом сумел сдержать слезы… А потом, как и у сотен тысяч других советских немцев, была в его жизни трудармия…
Остается добавить, что на 10 ноября 1955 года на военном спецучете советских немцев состояло 6 Героев Советского Союза, 15 160 участников Великой Отечественной войны, 14 960 человек, награжденных орденами и медалями, и 9604 члена семей погибших на фронте.
Источник. "Алтайская правда".
Тэги
