Этнографические парки и музеи под открытым небом возникли из необходимости сохранить памятники народной архитектуры и быта для более глубокого познания образа жизни предшествующих поколений. Разбросанные на обширных территориях объекты народного зодчества сложно охранять и восстанавливать, а этнопарки оказались неплохим способом их сохранения и, к тому же, упростили доступ к ним для интересующихся людей.
В России, где проживает более 190 народов, это направление можно считать очень перспективным. Наряду с уже существующими этнографическими музеями под открытым небом и частными коммерческими этнопарками в стране планируется строительство целого ряда новых масштабных проектов, таких, к примеру, как "Россия" на территории новой Москвы или "Земля Олонхо" в Якутии.
***
Очевидно, что самой большой научной ценностью обладают этнопарки, возникшие на базе музеев. В пример можно привести пермский этнографический парк истории реки Чусовой, основанный в 1981 году. Конечно, его создатель не думал ни о какой прибыли, а просто стремился сохранить уникальные постройки ХIХ века. Из разных деревень туда привезли и заново собрали кузницу, сельскую лавку, пожарную станцию, крестьянские избы, трапезную и церковь. В советское время у создателя парка требовали спилить крест с часовни, однако его удалось отстоять.
Еще раньше, в 1955 году, возник Костромской музей народной архитектуры и быта. Сейчас там около 30 построек-экспонатов: это церкви, избы, амбары и бани.
В России таких музеев более 20: это и известные всем Кижи, и этнографический музей народов Забайкалья в Улан-Удэ, удмуртский Лудорвай, чувашский Ибресинский этнографический музей, архангельские Малые Корелы, пермская Хохловка, иркутские Тальцы и многие другие. В подобных архитектурных заповедниках проводят экскурсии и мастер-классы, представляют игровые и информационные программы. Некоторые их них в последнее время стали модным местом для проведения свадеб. Однако прежде всего такие учреждения остаются музеями с их строгими правилами и определенными маршрутами.
***
В новообразованных российских этнопарках акцент на историческую часть сделан гораздо меньше. Таков, например, "Этномир" в Калужской области. Хорошо развитая инфраструктура с кафе, ресторанами, сувенирными магазинами, спортивными площадками и даже отелями в этническом стиле все-таки не оставляет ощущения погружения в незнакомую культуру. Вкупе это все создает впечатление, что проект ориентирован скорее на любящих экзотику туристов, а не на познавательное времяпровождение.
По тому же пути пошел государственный Финно-угорский этнокультурный парк в Коми. Из этнических построек на данный момент там открыты только коми-ыбское подворье и ижемский чум в окружении тех же кафе, гостиницы и веревочной тропы. Правда, кроме шоу-программ, там все-таки проводят мастер-классы по коми языку, изготовлению фигурок из сена или сувениров из шкуры оленя.
Несмотря на очевидную бизнес-ориентированность, нельзя сказать, что подобные площадки не имеют право на существование. Так, в них проводятся крупные фестивали, которые, согласитесь, было бы странно видеть в музее-заповеднике. А подобный культурный комплекс в Оренбурге, представляющий из себя парк с 10-ю разными этническими подворьями, в которых действуют кафе, даже благоприятно повлиял на обстановку в районе. По некоторым данным, после его открытия там выросли цены на недвижимость.
Еще один позитивный пример — историко-тематический парк "Изумрудная долина" в Приморье. Там реконструируют дома жителей Уссурийского края разных исторических эпох — от палеолита до русских острогов. Инициатора проекта Сергея Вакуленко возмутили постоянные претензии соседних государств на приморские территории, и он решил таким образом утвердиться на родной земле. Парк еще развивается, но местное население уже восприняло проект на ура. Особенно туристам понравилось использовать деревянный таран по его прямому назначению на ближайшей постройке. Пришлось его закрепить.
***
Самое живое, быстро развивающееся явление в культурном туристическом пространстве России — этнодеревня или национальная деревня. Характерны они в основном для многонациональных регионов, например Саратовской или уже упомянутой Оренбургской области.
В местах традиционного проживания коренных малочисленных народов делают так называемые этнические стойбища. Их основное отличие от парков в том, что в качестве этнического объекта обычно выступает музейный экспонат или культурная традиция одного народа. К таким относится мурманская тоня Тетрина — поморское рыбацкое поселение, где его создатели постоянно живут и занимаются традиционными поморскими промыслами, в которых могут принять участие и туристы. Или ительменская деревня "Пимчах" — стилизованный этнографический комплекс на Камчатке, где каждый год проходит праздник "Алхалалалай" — обряд благодарения природе, завершающий летний промысловый сезон.
Некоторые такие проекты создаются специально для представителей определенного народа. Например, этническое стойбище "Мань Ускве" для детей из народа манси. По сути это детский лагерь, только дети в нем живут в чумах и учатся разным народным промыслам и языкам.
Еще более мелкое этнокультурное образование — этноподворье. Их, как правило, образуют семьи, которые помнят и чтут свои этнические корни и хотят поделиться этим знанием с другими. Так, семья Ачмизовых в Краснодарском крае собрала в своем домашнем музее около 300 экспонатов. На примере истории своей семьи они рассказывают туристам о быте и традициях черкесского народа. Аналогичным делом – пропагандой своей традиционной культуры — занимается и украинская семья Зварич в Приморском крае.
***
Учитывая последние принятые в области национальной политики документы, можно прогнозировать, что в ближайшее время Россию ждёт развитие сферы этнотуризма. Сейчас большинство туристических этнообъектов частные. С одной стороны, от необходимости "делать бизнес" и завлекать туристов часто страдает культурная ценность и историческая достоверность. Но с другой, — кому еще удастся с таким энтузиазмом заниматься не самым пока выгодным видом предпринимательства, как не людям, искренне заинтересованным в сохранении своего наследия.
Этнодеревни становятся решением некоторых проблем и для самих аборигенов. Недавно представители народов ханты и манси озвучили свои опасения в том, что развитие этнотуризма может губительно сказаться на их традиционном образе жизни: туристы не умеют вести себя в лесу, мусорят, а также начинают собирать грибы, ягоды, рыбачить и охотиться, тем самым составляя конкуренцию живущим таким промыслом аборигенам. В специально же воссозданных для туристов местах этого можно не бояться.
Еще один больной вопрос в создании туристических этнообъектов — достоверность. Сейчас их организаторам не требуется никакого подтверждения соответствия своего предприятия заявленной теме и этнографическим источникам, что может привести к злоупотреблениям и искажению исторической действительности.
Есть ли необходимость в сертификации, будет видно со временем, считает управляющий партнер агентства "Ратоборцы" Алексей Овчаренко. По его мнению, сейчас эта отрасль еще новая для российского рынка, и не нужно создавать нормативную базу до того, как появится устоявшаяся практика. В разговоре с "НацАкцентом" Алексей отметил, что юридическая регулировка в этой сфере в конечном счете может привести к борьбе с ветряными мельницами, постоянным поискам фальсификаторов истории, а также послужить способом не допустить реализации того или иного проекта.
У команды "Ратоборцев" уже был успешный опыт создания этнографической постройки "Буянов двор" в "Этномире". Они реализовали в Подмосковье отдельный проект из области экспериментальной археологии "Один в прошлом". В рамках него герой провел осень и зиму в условиях, максимально приближенных к историческим. Для этого были воссозданы постройки и предметы быта нижегородского подворья Х века. По завершению проекта следящие за ним историки и психологи получили ценную информацию, а жители Москвы и области — новый этнодвор с точной информацией о применении каждого находящегося в нем предмета и без лубочности, присущей большинству российских этнообъектов.
***
Можно было бы закончить статью выводом о том, что тенденция развития этнотуризма свидетельствует о повышении уровня культурного и этнического самосознания граждан. Однако истинные причины происходящих изменений, на мой взгляд, кроются в другом. Наши туроператоры в поиске новые видов досуга обратили, наконец, внимание на увлеченных своими идеями краеведов и этнических активистов, коих в России, к счастью, осталось немало. Именно их совместная деятельность в результате куда больше повлияет на развитие интереса к своим этническим корням и, в конечном итоге, воспитание патриотизма у граждан многонациональной России, нежели скучные и малобюджетные госпрограммы.
Тэги
