"Моя мать - наполовину цыганка, наполовину полька: мать ее была цыганкой, но я никогда не знала деда и бабушку с материнской стороны - они умерли еще до моего рождения, - писала в мемуарах Галина Вишневская. - Наверное, от нее - в крови - передалась мне страсть к пению: она играла на гитаре, пела цыганские романсы, а я, конечно, за нею повторяла "Очи черные", "Бирюзовые колечки" или городские романсы". Впрочем, даже не зная биографии Вишневской, цыганскую "породу" можно угадать в ней по особой стати, смоляным густым волосам, надменному и уверенному взгляду синих глаз и исходившей от нее внутренней силе. Гордая, строптивая, прямолинейная, властная – такой ее вспоминают коллеги. Живой, общительной и открытой называют друзья семьи. Одновременно она была любящей и жертвенной для своих близких.
Своего мужа, великого музыканта Мстислава Ростроповича Вишневская пережила на пять с лишним лет. Они прошли вместе целую жизнь длиной в 52 года и были одной из самых красивых пар Советского Союза. При этом трудно представить более разных и несовместимых по происхождению и воспитанию людей.
С самого детства жизнь закаляла характер Вишневской. "Моя судьба в искусстве - это вообще отдельный разговор, такой ни у кого не было", - заметила Вишневская в 2011 году на презентации своей автобиографии. После рождения мать бросила ее на воспитание бабушки. Отцу девочка тоже была не очень нужна, он встретил другую женщину и ушел из семьи. "Может быть, я стала тем, что есть, еще и потому, что мне хотелось им доказать – я есть! У меня ведь с детства был поставленный голос, сколько себя помню, меня дразнили Галькой-артисткой. И я часто представляла, как вырасту, стану знаменитой артисткой, певицей, и тогда они поймут, как несправедливо со мной поступили, им станет стыдно, что бросили меня на бабушку, которая стирала на чужих людей, чтобы меня прокормить", - вспоминала Вишневская.
Когда началась война, Галине было всего 15 лет. Она выжила в кольце ленинградской блокады, потеряв единственного близкого человека - бабушку. В 1942 году ее взяли в отряд МПВО — местной противовоздушной обороны, чистивший пожарные трубы, канализацию, разбиравшую дома на топливо. Так Вишневская впервые сама стала зарабатывать себе на жизнь. Ей не исполнилось и 17-ти, когда она познакомилась со своим первым мужем, военным моряком Георгием Вишневским, с которым они разошлись через пару месяцев. Вскоре она вышла замуж за директора ансамбля оперетты Марка Рубина, который был старше ее на 22 года. У них родился сын, но в двухмесячном возрасте ребенок умер от диспепсии. Через некоторое время и сама Вишневская слегла с туберкулезом, но буквально сбежала с операционного стола, потому что после вмешательства врачей не смогла бы больше петь. Рискуя жизнью, она решила лечиться самостоятельно. Ей было всего 20.
С Ростроповичем они познакомились в 1955 году. Музыкант вспоминал: "Поднимаю я глаза, а ко мне с лестницы снисходит богиня… Я даже дар речи потерял. И в ту же минуту решил, что эта женщина будет моей". Когда Вишневская собралась уходить, Ростропович предложил проводить ее. "Между прочим, я замужем!" — отшутилась Вишневская. "Между прочим, это мы еще посмотрим!" — ответил он.
К тому времени красавица Вишневская уже пела в Большом театре, где исполнила едва ли не все главные оперные партии. В лучший оперный театр страны, несмотря на отсутствие музыкального образования, она попала после победы на всесоюзном конкурсе.
Если к успеху Вишневской пришлось буквально продираться сквозь превратности судьбы, то для Ростроповича этот путь был более очевидным и прямым. Он родился в семье виолончелиста Леопольда Ростроповича и пианистки Софьи Федотовой 27 марта 1927 года в Баку. Мать, происходившая из старинного дворянского рода, не чаяла в нем души. С раннего детства родители занимались с будущим выдающимся виолончелистом музыкой. К моменту знакомства с Вишневской за плечами Ростроповича была Московская консерватория, многочисленные победы в международных конкурсах, а также Сталинская премия второй степени и звание заслуженного артиста РСФСР.
В Ростроповиче смешались литовская, польская, чешская, немецкая и русская кровь. Несмотря на внешний контраст со своей супругой, которая всегда блистала и была в центре внимания, а он при ней как будто оставался в тени, Ростропович и сам обладал непростым характером. "Нашла коса на камень" - это про них. Дочери вспоминают о великом музыканте как о бескомпромиссном, требовательном и консервативном в плане их воспитания родителе. Он рассадил вокруг забора на даче кустарник с большими шипами, чтобы к дочерям не лазали соседские мальчишки, а однажды сжег джинсы дочерей, привезенные матерью с гастролей из-за границы. Аккуратность в мелочах и педантизм достались Ростроповичу не иначе, как от немецких предков. Аристократичность, налет легкого снобизма на публике – заслуга польской крови, которая тоже текла в нем.
В то же время он был энергичным, даже где-то неугомонным человеком. В отпуске, как вспоминала Вишневская, музыкант был всего один раз. Она уговорила его поехать к морю, где он ужасно скучал и не знал чем себя занять.
Да и разве могла такая яркая и сильная женщина, как Вишневская, полюбить скучную и неинтересную личность? Во время семейных и дружеских застолий ему не было равных: он выступал главным тамадой и заводилой.
"В основном он придумывал, затевал все для мамы. Готовил ей безумные сюрпризы, доводил это до точки кипения, когда она ничего не понимала, не подозревала. Например, когда мы жили в Америке, он как-то завез маму в день ее рождения с завязанными глазами на машине в какую-то немыслимую дыру, в болото. Машина застревает, папа выходит, прямо в этом болоте становится на одно колено, начинает читать ей Пушкина, Шекспира. Мама ничего не понимает. Вдруг зажигается ослепительный свет, и на 15 гектаров вокруг из динамиков звучит запись "Ромео и Джульетты" Чайковского. Высвечивается дом, где уже накрыты столы, где ждет вся семья и друзья, а в ее спальне стоят все ее любимые кремы – в тех же баночках и тюбиках, в том же самом порядке, как на туалетном столике в ее квартире в Париже", - рассказывает в одном из интервью дочь Вишневской и Ростроповича Ольга.
По словам дочерей, Вишневская зачастую выполняла в семье роль "якоря" и опускала не в меру увлекшегося и расшалившегося мужа с небес на землю.
Вот и во время знакомства великий музыкант покорил свою будущую супругу отнюдь не музыкальным талантом, а юмором и пылкостью. Вторая их встреча на фестивале "Пражская весна" стала решающей. В мемуарах Вишневская писала, что будущий муж, в надежде покорить ее, взял в Прагу все свои пиджаки и галстуки и менял их утром и вечером, надеясь произвести впечатление. Тогда же, узнав, что дама его сердца любит соленые огурцы, Ростропович пробрался в комнату певицы в отеле и поставил в ее шкаф хрустальную вазу, наполненную ландышами и огурцами. "Я ждала любви, ради которой стоило бы умирать, как мои оперные героини. Мы неслись навстречу друг другу, и уже никакие силы не могли нас удержать. Будучи в свои двадцать восемь лет умудренной жизненным опытом женщиной, я всем сердцем почувствовала его молодой безудержный порыв, и все мои чувства, так долго бродившие во мне, устремились ему навстречу", - писала позже Вишневская. Так музыкант завоевал сердце страстной цыганки.
Их роман развивался настолько стремительно, что уже через четыре дня Ростропович предложил Вишневской руку и сердце. Он поставил ее перед выбором: "Или ты сейчас же придешь жить ко мне — или ты меня не любишь, и все между нами кончено". Вишневская, которая к тому моменту уже десять лет была замужем за Марком Рубиным, бросила все, и, схватив чемодан, сбежала к Ростроповичу.
В середине 90-х корреспондент журнала "Ридерз Дайджест" спросил Ростроповича: "Правда, что вы женились на Вишневской через четыре после знакомства, и что вы думаете по этому поводу сейчас?" Ростропович ответил: "Я очень жалею, что потерял эти четыре дня". За этот "лучший ответ" журнал вручил виолончелисту чек на 40 долларов.
Удивительная история любви одного из самых выдающихся музыкантов XX века переживала и тяжелые времена. После того, как в начале 1970-х Вишневская и Ростропович поддержали опального писателя Александра Солженицына, поселив на своей даче и написав письмо Брежневу в его защиту, у них начались проблемы. Концерты и туры музыкантов отменили, записи остановили. В 1974 году им выдали выездные визы, в 1978 году они были лишены советского гражданства.
По словам писателя и музыковеда Соломона Волкова, Вишневская как-то рассказала ему, что окончательно решила уехать из Советского Союза на Запад, когда увидела, как ее любимый муж тайком плачет на их московской кухне, доведенный бюрократами от культуры до полного отчаяния. Певица буквально заставила своего мужа начать собирать чемоданы. Для Вишневской это был трудный шаг: она находилась в зените славы, кроме того, всегда была лояльным к советской власти человеком. Но гордая цыганская кровь не давала стерпеть обиды и унижения за любимого.
Эмиграция и испытания только укрепили отношения великих музыкантов. Несмотря на вынужденный отъезд, они продолжала считать Россию своей Родиной. В 1990 году Ростроповичу и Вишневской было возвращено гражданство СССР. Правда, к тому времени они от него отказались сами, но в Россию вернулись.
О Ростроповиче и Вишневской практически никогда не упоминают по отдельности. Такие разные, они дополняли друг друга, и были по-настоящему единым целым. Долгая и где-то фантастическая история любви этой четы великих музыкантов с многонациональными корнями не меньшая ценность и чудо, чем вклад, внесенный ими в мировую культуру.
