Студент Данил Зиндуль помог дворнику из Узбекистана с уборкой снега и узнал, для чего молодые люди приезжают в Россию, о чем мечтают и почему Петербург для низкоквалифицированных мигрантов привлекательнее Москвы.
Примечание: герой материала говорит по-русски при помощи электронного переводчика и с ощутимым акцентом. Его речь существенно исправлена автором.
Работа в другой стране накладывает свои, не всегда очевидные, обязательства. Например, подобрать себе русский аналог имени: так проще общаться с местными. Вот и я не расслышал, как зовут дворника Фирдавса с первого раза, зато сразу уловил имя Федя, которое он произнёс следом.
– Помочь хочу вам, смотрю, снег идёт, вы тут убираете, а работа утомительная.
– А у тебя лопата свой есть?
– Думал, что у вас вторая есть.
– Ты стоишь здесь, а я сейчас приду.
Федя приходит с лопатой, у которой черенок отваливается от загребного полотна. Смуглая кожа, борода, тёмные волосы, - по внешности понятно, что приехал он с юга. Федя невысок, одет в синюю куртку с рынка с эмблемой буквы «M», видимо, означающей маскулиное «Man».
– Сколько вам лет? – спрашиваю я.
Он говорит «щас» и смотрит в телефон, словно боясь соврать с годом рождения.
– Двадцать четыре, – произносит Федя. Я улыбаюсь, но он даёт понять, что в телефоне у него переводчик с узбекского на русский. Ему сложно говорить по-русски, но при этом он общителен и дружелюбен.
Вольный человек
Он не штатный дворник, а вольнонаёмный. Городские более высокомерны, носят зелёные или оранжевые светоотражающие жилетки, имеют старые велосипеды и стабильную зарплату. Возможно, из самодовольства шестеро работников с милыми улыбками снисхождения отвергали моё желание помочь. У моего же героя нет ничего, кроме птичьих прав: Федя работает по звонку брата-Саддама. Это друг отца Фирдавса, который помогает ему освоиться в городе и снабжает работой.
Федя смотрит с некоторым подозрением, но отдаёт лопату. По открытым жестам и мимике видно: на самом деле помощь он принимает с удовольствием.
– Как тебя зовут? – спрашивает Фирдавс
– Данил.
– Даниль? – уточняет мой новый знакомый.
– Просто Даня, – Феде так тоже будет проще.
Работа есть, денег нет
Загребая лопатой снег, нужно быть очень осторожным, потому что зацепить поверхность льда или асфальта проще простого. Тогда застопоришься где-то на секунду, а силы уже уйдут. Так и работаешь. Черенок норовит отделиться от нагруженного снегом полотна.
Площадку в 50 придомовых метров убрать, кажется, несложно, но с одной парковкой вдвоём с Федей мы возимся полтора часа. Сколько таких дворов в пяти с половиной миллионном Петербурге?
За работой разговор заходит на разные темы.
– Сколько лет?
– 19, – отвечаю, желая казаться старше и быть более годным для работы дворника. – А вы откуда?
– Узбекистан.
– Вы так постоянно работаете или ещё где-то устроены?
– Это халтура у меня.
– А вы с семьей или один живёте?
– Один, семья в Узбекистане.
– Тут прибыльнее работать, чем на родине, или там нет работы?
– Работа-то есть, но платят мало. А мне что надо: машина, дом, много денег надо, а той зарплаты мне мало.
В республике Узбекистан число трудоспособных людей растет значительно быстрее, чем появляются новые рабочие места. Возможно, Фирдавсу повезло больше, чем другим, и потому он не стал безработным на родине, но значительная часть трудовых мигрантов приезжает в другие страны, в том числе и в Россию, потому что негде работать. До 2020 года проблема бедности людей, живущих в Узбекистане, замалчивалась властями. Но три года назад власти приняли государственную «Стратегию сокращения бедности». После этого они прямо заявили, что «бедные» составляют 12-15% от всех людей, живущих в Узбекистане.
Но для узбекского общества бедность – не порок. Когда это необходимо, выручает взаимопомощь, такая традиция.
«У меня работы нет, ты мне памоги, брат, а завтра я тебе памогу» – описывает этот принцип Федя.
Рассказывает, что на родине после школы закончил колледж по авторемонту: обучен газосварке, работе с кузовами машин, лакопокраске. Некоторое время учился в академии местного МЧС, пару месяцев проходил службу в узбекской армии по контракту, но себя не нашёл: пошёл туда из-за любви к танкам и БТРам, не хотел убивать людей – ему нравилось ремонтировать технику. Машины – страсть Фирдавса.
Мечты о будущем
Одна из мечт Феди – купить Chevrolet Aveo, обязательно новый. В родной стране такие ещё производят. Другая – поступить в университет.
– Гуманитариев у нас особо нет, технари нужны. Я хотел бы астрофизику учить, мне очень интересна физика.
– А родители у тебя чем занимаются?
– Мама учит, она преподаватель в медицинском колледже. Отец – тоже, в музыкальном институте. Он любой инструмент знает, умеет играть на фортепиано, на гитаре... Дома у нас есть тар (струнный щипковый инструмент, популярен в Средней Азии), у него звук очень приятный, и дойра (похожа на бубен). Но я не играю.
– У вас в Узбекистане очень богатая культура, а куда бы ты хотел съездить ещё?
– Никуда, думаю, только в Мекку хочу, как и все мусульмане, а так – нет, мне харошо в своей стране.
– А я в Швецию хочу, по России тоже думаю поездить. Знаешь, как на Алтае красиво, горы и реки, горы и озёра! А ты в России где ещё был?
– Сначала в Москве, а потом в Питере, но Москва мне не нравится, там много денег надо. В Питере не надо столько. Знаешь, мне ведь нужно на машину накопить, дом отремонтировать, туда сколько денег не вкладывай, все равно мало. Жену и детей тоже буду содержать.
– А они у тебя есть?
– Пока нет, но ты пойми, ты вот на русской жениться хочешь, а ей деньги не нужны, тебя это не касается. А мне большой дом нужен и на свадьбу много, банкет потом устроить и много гостей позвать. Поэтому я и работаю здесь, чтобы эти деньги были.
На мой вопрос, может ему стоит тогда жениться на русской, у которой не будет таких запросов, Федя не отвечает: делает вид, что не слышит. Наверное, не хочет.
Пока мы мечтаем, у лопаты всё-таки отваливается черенок. Тут как раз посмотреть на работу своего протеже приходит Саддам. Я пытаюсь починить лопату, они переговариваются на узбекском и посмеиваются. Саддам забирает у меня лопату и уходит в парадную: «Тут саморез нужен, дай я приделаю». Я остаюсь не у дел, Федя продолжает работать, а мне неловко стоять с пустыми руками и не помогать.
– А знаешь, почему его Саддамом зовут? В честь Хусейна. Хороший он был человек, но друг его поставил, и потом американцы уже посадили в тюрьму.
– Поставил?
– Подставил.
Не решаюсь заводить политический спор с Федей, которому и так непросто изъясняться по-русски. Примерно также, как мне непросто рассуждать о политике в Ираке.
Получаю деньги
Саддам возвращается, дает мне другую лопату, и мы продолжаем.
Сложность работы дворника заключается не столько в физическом утомлении, сколько в психологическом напряжении. В обеспеченном Петроградском районе это особенно чувствуется: убирать снег нужно в узких проёмах между машинами, и поцарапать лак, пока вычищаешь комки белой массы из-под нижнего порога и сбрасываешь их за тротуар, на панамере или крузаке можно легко.
Саддам, серый кардинал двора, уже дошедший до уровня, когда может не работать и нанимать молодых «братьев» вместо себя, надзирает за нами. Под приглядом подсознательно работать хочется усерднее.
Комки снега, оставшиеся после основной уборки, педантично счищаю я, пока Федя идёт дальше. За полтора часа мы хорошо сработались и убрали целый двор.
– Всё, закончили? – спрашиваю я.
– Закончили! – произносит Фирдавс.
Саддам подозрительно озирается: наступает время платить Феде, а тут привязался ещё какой-то студент.
– Ты куришь?
– Нет.
– Пьёшь? Водку пьёшь?
– Ну так, некрепкое.
– Понятно, пиво там, сидр?
– Да.
– Так давай я тебе пиво куплю за работу! – предлагает Саддам.
– Давай лучше шоколад.
– Хорошо, дорогой, хорошо.
Тут он смачно ухмыляется, понимая, что сэкономил, и достает из внутреннего кармана спецовки 100 рублей.
– Спасибо тебе, брат!
– Да всегда пожалуйста.
Фото предоставлены героем материала. На заглавной фотографии - Фирдавс слева.
