Сын своего народа

Современные шорцы — это тюркоязычный народ, проживающий на юге Кемеровской области в бассейнах рек Томь, Мрассу и Кондома. История шорцев уходит вглубь веков. Есть мнение, что шорскому народу полторы тысячи лет, и он является одним из реликтов некогда великого народа тюркютов — древних тюрок. Сегодня шорцев насчитывается около 13 тысяч человек. 

В начале ХХ века Горная Шория была глухой, далекой от всех цивилизаций провинцией России. Шорцы жили своей самобытной жизнью на берегах трех рек. Занимались охотой, рыболовством, сбором дикоросов. В трудные минуты обращались за помощью к шаманам, отмечали престольные праздники, принимая гостей из других деревень. 
В такое время рос в селе Михаил Иванович Апонькин, будущий преподаватель общеобразовательной школы. Когда началась война, Михаил Иванович закончил восемь классов. Учиться дальше не получилось — надо было помогать матери, и он пошел работать. В августе 1942 года, когда ему было шестнадцать лет, его взяли на фронт. 
Жизнь Михаила Ивановича можно разделить на три периода: детство и отрочество, которые пришлись на довоенное время, война и мирное время. С трепетом и теплотой он вспоминает, как рос в родном селе, как рождались традиции и обычаи его народа и как передавали их из поколения в поколение. 

«Это моя скала. Это мой Улус»
Недалеко от дома была скала. Кажется, я с ней вырос. Мы вместе росли, сколько себя помню. Весело мне было или грустно, одиноко или с друзьями, всегда сюда приходил и рассказывал своей скале про жизнь, жизнь Улуса, моего посёлка.
Сколько лет Улусу? Не знаю. Никто не знает. Первыми это место нашли дикие пчелы (они-то выбирать умеют), за ними пришел бортник и поставил пасеку, срубил себе дом. Рядом селились люди. Мне тогда лет шесть было. Да…(вздыхает и опускает голову, остановив взгляд на полу).

Помню, нас дед вез на нартах, я тогда первый раз увидел эту скалу. Мама пошутила, со смехом сказала мне: «На ней жить будем». И я ей поверил. В деревне было, с одной стороны, пять домов, с другой — семь или восемь.

Воспоминания детства
Дед, отец материн, был мастер: он срубил дом одним топором! Толстый, теплый, просторный дом на вырост семьи. Потом у меня появились еще четыре сестренки. 
Жили мы хорошо, небогато, но и небедно. Мать каждый день пельмени с колбой и мясом готовила. Вот другие народы считают, что это их национальное блюдо. Нет. Кочевники с юга Сибири его придумали, это значит мы, шорцы.

Мы с детства помогали по хозяйству старшим. Мотыгой рыхлили тяжелую таежную землю, вешали на плечо мешок с ячменем или пшеницей, килограмм на десять, и разбрасывали по полю. Потом прятали зерно от птиц. Трудный у нас был хлеб и талкан, но тайга богата, кормила не только горькой колбой, но и сладкой ягодой: малиной, смородиной, черникой, брусникой. А дед завел штук шесть ульев (ребятишкам к чаю сладким полакомиться). 
Все мальчишки мечтали стать охотниками, как их отцы. Зимними вечерами мы собирались у кого-нибудь дома и слушали рассказы охотников: как из берлог поднимали медведей, ходили на них с капканами, загоняли зверя всем Улусом. Бывало, звери сами заходили в поселок. Тайга-то — вот она!
Помню, как дед завалил лося. Он разделал тушу, перетаскал мясо домой; мать просолила и развесила во дворе на солнце, чтобы провялилось. Потом развесили мясо на чердаке. Я часто поднимался на чердак, ждал, когда оно просушится, чтобы угостить людей. 

Мой поселок — моя семья
В деревне все друг другу помогали, таков родовой закон. Каждый при нужде делился добычей дичи, запасами зерна, чая. Люди здесь без хитростей, открытые, добрые. 
Бабушка рассказывала, что тут испокон веков жили добрые шаманы. Я и сам знаком с врачующей шаманкой! Когда случилась эпидемия, эта женщина с вечера завела разговор с духами, зашептала заговорами, запела волшебную песню. Деревня отчистилась от скверны, от людей отступила болезнь.

Осенью я пошел в первый класс. Взрослые нашего рода поставили дом для школы. А нас всего десять школьников было. Все поместились за три длинные парты по несколько человек за каждой. Учительница была родом из Хакасии (мы же соседи с ними), преподавала нам на шорском, а учебники на русском языке. Так учился четыре года в начальной школе. А дальше грамоте учился в соседнем поселке.
Вот так рядом с добрыми людьми я и вырос, в чистой тайге среди скалистых гор, нетронутых рыбных рек. С Улусом вырос и состарился. Всю жизнь здесь вместе со своим поселком, со скалой своей.

Анастасия Климчук, слушатель школы межэтнической журналистики, Новосибирск