18 мая ее глазами

История моей прабабушки Девлет-Султан Шейхислямовой 1925 г.р., которой на момент депортации было 19 лет. К сожалению, она скончалась в 1990 году в Узбекистане, Сурхандарьинской области г. Кумкургане, п. Автобаза, так и не увидев вновь свою Родину.

 На пути каждого народа случаются победы и потрясения. Всякое событие чему-то учит нас. Но бывают трагедии, следы которых не заживают и по сей день, а кровоточащая рана превращается в реку времени, несущую поколение за поколением, не давая памяти забыть…

Одной из таких точек невозврата стало утро 18-го мая 1944 года, когда каждая крымскотатарская семья познала вкус горечи утрат и лишений. Сегодня я, рассказав историю моей семьи, хочу стать гласом народа, от боли которого содрогалась земля.

Крым, г. Симферополь Девлет-Султан Шейхислямова, 1944 г. 

Рассвет, теплое утро, наконец-то спокойствие и полная безопасность, мы все так давно этого ждали. Улыбаюсь… И весь весенний Крым улыбается мне в ответ. Уже закончилась утренняя молитва, можно вновь отойти ко сну.

Среди предрассветной тишины раздался шум. Выглядываю в окно: солдаты ворвались в соседний дом, постепенно улочку начали заполнять люди, их под прицелом автомата куда-то вели. Я поспешно разбудила маму и братьев и сестру. Через пару минут постучали и к нам. Было сказано, что на сборы есть только 15 минут. Куда, зачем… На этот вопрос никто не отвечал, но я понимала, что близится что-то страшное, и на мне лежит ответственность за всю семью.

За пару минут собраться было невозможно. Взяли с собой совсем немного еды и Коран… После всего, что нам довелось пережить, это была самая ценная вещь в нашем доме.

Мы шли по узким улочкам центра Симферополя. В спину толкали дулами автоматов, мы будто шли на казнь. Крики, суета, плачь.  Кто-то противился, не желая оставлять родину. Но недолго…выстрел…второй – и тишина…Мне казалось это все сном, ужасным сном, но очередной удар в спину отрезвлял меня. Я ступала по земле, а по ней текли ручейки крови.

 О, моя крымская земля, скольким еще горем ты омоешься, сколько слез окропят твои просторы?

 Нас всех свели к театру на именитой улице Субхи. Казалось, еще вчера уютными вечерами мы ходили сюда на представления, а сегодня сами предстали на кровавом суде, исход которого заведомо ясен.

Очередной выстрел…Командир начал вещать:

«Крымские татары! Предатели Советской Родины!...»

После этих слов я будто умерла, все было как в тумане. Будто тот самый патрон, выпущенный в воздух, попал мне в самое сердце. Мне было трудно дышать.

Дети без устали плакали, старики причитали. А в это же время наши мужчины сражались на фронте за Родину, за Сталина с такими же солдатами, которые нас волокли по улицам Симферополя и стреляли в неугодных.

Лил дождь, он смывал слезы горя с наших лиц, но смыть содеянный грех он был не в силах…

Мои раздумья прервал шум грузовых машин, которые остановились возле нас. Место нашлось каждому – и стар и млад отправились в путь. Приехали на вокзал. Понимая, что нас будут куда-то везти, люди начали снова паниковать. Вновь шум…крики…выстрел… – тишина… Изнеможенный несправедливостью этого мира, дедушка Осман был повержен и рухнул на землю. Вот и исполнилось его последнее желание – умереть на родной земле… Но маленькая Нурие бегала вокруг него, пыталась поднять и рыдала от безысходности, ведь именно дедушка был ее последней ниточкой  надежды в этом мире: мать умерла, а отца забрали на фронт… Отныне малышка осталась вверена лишь Всевышнему.

Открылись затворы товарных вагонов – перед нами будто разверзлась преисподняя. Уже тогда было ясно, что этот поезд обернется для всех адом.  Нас грузили сотнями, как скот, уже было неважно, кто ты: врач, уборщица, продавщица или учительница… Все мы были равны, как перед Богом.

Нас отрывают от земли родной,

От отчего, святого дома,

Вновь судьбоносною весной,

Нас губят, губят снова!

Я покидаю тебя, Крым!

Я вся в слезах...ты тоже...

Всегда в моей душе храним,

Тебя мне нет дороже.

Отдаляешься дальше и дальше,

У меня разрывается сердце.

Я хочу, чтобы было как раньше:

Вновь крымским солнцем согреться

Очень тесно, нечем дышать, нет ни воды, ни еды. В нашем вагоне жизнь рождалась и угасала. Но не было времени ни на слезы, ни на похороны. Трупы просто выбрасывали в поле, на любой из остановок, где после их разрывали шакалы и стервятники. Не выдерживал никто: ни стар, ни млад. Матери сходили с ума от потерь, а дети бесконечно рыдали. Мое сердце разрывалось, я готова была стать матерью для каждого из них.

В дороге мы уже потеряли счет времени, но казалось, что оно длилось вечно. Остановка. Нас снова всех выгнали, как скот, но, обернувшись по сторонам, я поняла, что людей стало в разы меньше. Вокруг снова валялись трупы чьих-то бабушек, мам, сыновей, дочерей…

Дальше было не лучше. Мы остались посреди того самого поля. Не было ни воды, ни еды, ни крыши над головой. Кто-то от безысходности поедал траву и умирал, а у кого было золото, тот мог обменять его на худо-бедный кусок хлеба. У нас не было ничего. Порой тайком ночевали в хлеву. Местные нас жутко не любили, ото всюду прогоняли и тоже называли предателями.

За что?...За то, что я в 42-м под страхом расстрела вывела из плена десяток девушек, перерезав проволоку обычными ножницами? Или из-за того, что мои единоверцы изо дня в день боролись с врагом, не жалея жизней?

Я, мои братья, сестра и осиротевшие дети старались выжить как могли, но голод давал о себе знать. Так, на моих глазах местные жители чуть не похоронили живьем девочку лет восьми за то, что она сорвала гроздь винограда.

О Всевышний, неужели этот мир сошел с ума и жестокостям не будет конца и края? Ты милостив и никогда не даешь того, что не по силам. Так дай же нам сил выдержать все эти испытания и вернуться на свою родную землю.

Всевышний! Помоги народу!

Не дай пропасть иль затеряться.

Даруй нам вечную свободу!

Хватит уже нам всем скитаться.

У матерей утри же слёзы,

Что по пути детей хоронят,

Верни назад все паровозы,

Что с Крыма тысячами гонят.

Ну а я, назло врагам,

И бессердечным палачам,

Клянусь Всевышнему и Крыму.

Вернусь домой и не покину

Родной свой край, родные степи,

Тот самый тёплый, вольный ветер.

И если я домой вернусь –

Я обязательно вернусь! –

Больше врагам не покорюсь,

Лучше умру....я вам клянусь!

Я детям клянусь,

И клянусь я могилам,

Мой Крым покориться,

Никто не заставит!

 В 1944 году из Крыма в Среднюю Азию, Сибирь и на Урал было изгнано, по официальным данным, 194 110 крымских татар. Жителей двух сел на Арабатской стрелке утопили в море, погрузив на паром. В пути за время высылки погибли около 46% от общей численности всего народа.

Я знаю таких историй тысячи, и у каждого она болит. Иначе быть не может, ведь пока мой народ помнит, он жив…

Менсале Мамадиева

15.11.2021