"Воронежские говоры — это не простая вещь, это целая мозаика"

Вот уже 35 лет на филологическом факультете ВГУ работает лингвокраеведческая лаборатория. За это время преподаватели и студенты изучили множество материалов, собрали картотеку и выпустили в свет пять томов словарей. Мы решили поговорить с руководителем лаборатории, профессором филологического факультета ВГУ Геннадием Ковалевым и узнать подробнее, чем же занимается лаборатория сейчас.

- Геннадий Филиппович, думаю, что большинство наших читателей никогда не слышали о лингвокраеведении, а у вас на факультете целая лаборатория с таким названием. Расскажите, когда и зачем она была создана?

- Лаборатория была открыта в 1986 году, мы исследуем воронежские диалекты. Воронежские говоры – это не простая вещь, это целая мозаика говоров. В нашей области есть говоры всех типов: северный, южный, средне-московский, украинский. Такое обилие дало нам много работы. У нас одна из передовых кафедр, которая занимается изучением языка нашего региона.

Изначально лаборатория была обычной комнаткой с небольшой картотекой, но со временем мы развивались. После смерти Собинниковой (Валентина Ивановна Собинникова – известный историк русского языка, доктор филологических наук, блестящий педагог. – В.Б.) мы назвали лабораторию в честь неё, таким образом решили увековечить память о Валентине Ивановне. Она много лет проработала на нашем факультете. Как-то раз мы собирались по поводу дня ее рождения, я попросил тогда поднять руку тех, кто не был бы ее учеником. Не было ни одной вытянутой руки, а аудитория была огромная.

Кстати, помимо лаборатории на факультете был создан этнографический музей, с которым очень тесно работаем. Представляете, вся наша кафедра была загружена этнографическими материалами: деревянный ткацкий станок, громадный сундук с музыкальным замком. В то же время на нашем факультете был образован и этнографический ансамбль «Терем», теперь он стал университетский, а все началось с нашего факультета.

- Расскажите, каковы основные направления работы у лингвокраеведческой лаборатории?

Прежде всего, это исследование лексики региона, диалектный синтаксис, особенности живой речи. Например, часто в воронежском диалекте можно встретить «прИдя», мы сейчас привыкли к «придет», а бывало и «придё».

Конечно, к направлениям нашей работы относятся сбор материла, его классификация, цифровизация и составление словаря. Наша основная задача была не только выбрать все, что есть из воронежских диалектов, но и исследовать обрядность, этнографию. Кроме того, на этой базе проводится студентами громадная исследовательская работа, пишутся курсовые, защищаются дипломные работы.

- А студентам такая научно-исследовательская деятельность интересна?

- Вы знаете, какое-то время интерес к традиционной культуре и всему, что с ней связано, шел на убыль. Считалось, что это не модно, не культурно. Но ведь на нашей кафедре ведётся исследование исторической грамматики, а там диалекты очень нужны, они подтверждают многие факты нашего современного языка. Вся история языка движется из этих фактов, все идет из диалектов, а совсем не из тех «образцов», что мы слышим по радио.

Нашим студентам всегда интересно работать с говорами. Наблюдается вот какая тенденция: на первом курсе интересна зарубежная литература, потом студенты понимают многое, и на втором курсе, после фольклорной и диалектной экспедиции, начинают интересоваться фольклором и диалектами. Особенно городские ребята, им это в диковинку. Им интересны не только фонетические, морфологические, синтаксические черты, но и их использование, в какие ряды они укладываются, а тут уже восполняется и вся этнографическая и даже этническая история. Вот, к примеру, что такое печь, какие ее части, как ее использовали, что в ней можно было делать? Раньше ведь в русской печи купали детей. Благодаря нашей работе мы узнаем и такие факты.

Также у нас на факультете отмечается праздник «Славянские чтения», там студенты подготавливают выступления на диалектной почве: народные сказки, рассказы. «Курочка ряба» на диалектах очень удивляет студентов.

Из старомордовского – в воронежский

- Насколько сейчас вообще актуально заниматься лингвокраеведением?

- Всегда актуально. Лингвокраеведение включает в себя изучение не только диалектов. Это касается языка нашей области. Он заключается в живой и литературной речи. Бунин, Замятин, Пришвин, Кольцов, Никитин - мы изучаем их речь, а также язык современных деятелей. Например, журналист Песков, у него блестящая речь, читаешь и думаешь – настоящий писатель.

Изучаем язык людей нашего края. Также составляем словарь. Подготовили уже три тома. Все это очень сложно. В советское время нам запрещали издавать словари. Потом стало проще, запрет сняли. А у нас ведь уже тогда была огромная картотека: более ста тысяч карточек.

- Ваша работа сосредоточена только на русских диалектах?

- Нет, мы занимаемся и славянскими языками и, конечно же, изучаем старославянский язык. Это очень важно, ведь весь наш литературный язык построен на формулах старославянского языка. Величие нашей литературы именно в том, что мы взяли старославянский язык как флаг и с ним шли к мировой литературе.

Изучаем и славянские языки в целом, раньше у нас на факультете преподавали очень много славянских языков. Сейчас меньше, поскольку коллектив кафедры в постсоветские годы сократили с 12 до 5 человек .

Отдельно изучаем украинский язык, выпустили уже два тома «Словаря украинских говоров Воронежской области». Сотрудничаем с луганскими и донецкими коллегами.

- Насколько сильное влияние оказывает соседний народ на культуру региона?

- Очень сильное! Ведь половина населения Воронежской области – украинцы. Вообще украинский, белорусский языки построены на диалектах, кроме того, у них много заимствований из польского языка. Например 60 % лексики в украинском языке – польские слова. Фонетика очень близка. Они «о» и «е» превращают в «и», типа: «кот» > «кит». Единственное слово, которое не поддалось украинизации, – «бог».

- А какие народы в целом влияли на воронежцев?

- Самые древние – иранские. Конечно, финно-угры и тюрки. След мещеры сейчас менее заметен, больше его видно в Тамбовской губернии, где живет мордва. Но если брать нашу историю, то в языке очень много финно-угорских заимствований.

Многие слова пришли к нам ещё от мещерского языка, но он сейчас полностью русифицировался. К примеру, «Ольховатка»: если «ольха» – это когда чего-то маловато, то что такое «-оват-»? Зачем же тогда «ольхой» называть «Ольховатку»? Мало ольхи? Когда это знаешь, то получается, что «ольховатый» – не всегда ольха. В старомордовском говоре и говоре мещеряков  «олх» – «илистый, болотистый», а «оват» – «берег». Вот и получается «Ольховатка» – «болотистый берег». Отсюда и наша «Потудань» . «Потодон» по-ирански – болотистая река. И действительно. Мы как-то поехали на «Платоновские чтения» в те края, так хорошо посидели, доклады почитали, а после решили искупаться. Берег там идет немного обрывом, но я вижу, что дно рядом. Я выше колен очутился в иле. Благо был куст! Еле выбрался, опереться не на что было.

- Я знаю, что с 1946 года на факультете собирают картотеку воронежских говоров. Сколько материала удалось собрать за все эти годы и какие, по вашему мнению, самые необычные говоры в нашей области?

- Нельзя выяснить точное число – оно очень большое. Самые необычные говоры – это «окающие», их меньше всего осталось. Сейчас в Хлебородном (село Аннинского района Воронежской области) такие диалекты  можно встретить.  Говор в тех краях интересен отсутствием категории среднего рода, «озеро» – «озер» будет. А окно будет «какая» или «какой?»: «Какой-то окно». 

- Вы рассказали об очень большой работе, которую ведет ваша лаборатория. Она очень важная. А можно ли ее назвать уникальной? Сколько еще филфаков страны имеют такие лаборатории?

- Сейчас такие лаборатории начинают появляться, но мы были первооткрывателями. Развивать такие лаборатории важно, ведь диалекты – это резерв нашего языка. Я думаю, что скоро мы подойдём все к одному языку. Но сейчас язык – наше богатство. Без языков заглохнет культура.

- Геннадий Филиппович, а какой портрет настоящей воронежской речи вы нарисуете? Что для нее самое характерное, чем она отличается?

- Самое характерное – уравновешенность. Мы говорим спокойно. Есть в нашей речи «гэ», не украинское «ГХ», а такое тихое «гэ». А так в целом наш язык очень похож на литературный.  

Беседовала Варвара Багрова

15.10.2021