Лица и мысли

Этническая принадлежность — это обёртка от конфеты. Она украшена традициями, обычаями, бытом, культурой, менталитетом. Однако каждый такой фантик скрывает конфету, она называется «человек». 

Алена КРАСОВСКАЯ

Они ели «Сибирскую шоколадку» — замороженную печень оленя

Каждая семья рано или поздно начинает забывать свои корни, свое происхождение и свою национальность. Часто новое поколение не помнит и не знает уже своих прабабушек и прадедушек, что уж там говорить про более давние поколения.

Не могу сказать, что и я в полной мере знаю всю свою родню. Знаю, что дедушка по маминой линии воевал под Брестом и был он белорусом, его жена, моя бабушка была украинкой. И все. Это все мои познания в этой части. Про родственников со стороны моего папы мне известно больше.

Мои дедушка и бабушка жили в Эвенкии. Дедушка родом из Украины, в молодости его отправили туда служить и он остался там жить. Бабушка коренная. Она рассказывала, как в молодости отец водил ее зимой на недельную охоту. Как в лесу учил определять ее стороны света и следы того или иного животного. Как вместо шоколада ели они замороженную печень и называли ее «сибирской шоколадкой».

С любовью она вспоминает праздничные сборы. Мужчины и женщины одеты в малицы и парки, которые кроилась из одной цельной шкуры оленя. Сверху надевались нагрудники и передники-фартуки — расшитые бисером, конским волосом и козьим мехом. А так же пояс и рукавицы, которые тоже обшивались бисером. Отдельным предметом восхищения бабушки были капоры. Это головные уборы из меха оленя, лисы, белки или росомахи.

На застолье собиралась вся деревня. На столе оказывалась добытая на охоте сохатина, рыба, соболь, соления и печень разных животных. А деликатесом считался костный мозг животных, по словам коренных народов севера, именно он придавал силы на охоте.

Если говорить именно про мою семью, то бабушка с дедушкой не много мне рассказывали о своих предках. Они говорили, что жили большой семьей в одной деревне, вместе частенько ходили на охоту и старались проводить больше времени вместе.

Прабабушки и прадедушки были суровыми, строгими, но очень добрыми людьми, всегда чтили традиции и старались приучить к этому своих детей.

Анастасия БАСКОВА

Моя национальная семья — моя гордость.

Когда меня спрашивают о моей семье, я отвечаю, что она — многонациональная.

Моя бабушка Рожкова Валентина Евгеньевна родилась в 1954 в поселке городского типа Тасеево. Ее мама и моя прабабушка Малышева Александра Михайловна родилась в 1921 году, ее девичья фамилия была Саитова.

Она татарских корней, родилась в 1921 и выросла в деревне Найденовка Красноярского края. А после с мужем переехала в Тасеево и там уже родила мою бабушку.

У моей прабабушки мама была русская, а папа татарин, его звали Саитов Михаил Трофимович. Во время Столыпинской реформы, когда осваивалась целина, он переселился в Пензенский район, где познакомился со своей будущей женой Лизой. А после они переехали в Тасеевский район Красноярского края.

В Сибири родители моей прабабушки сохранили татарские традиции: готовили татарские блюда — эчпичмак и манты.

Прабабушка передала свои знания моей бабушке и поэтому мы по сей день на Новый год готовим манты, а по выходным стряпаем эчпичмак, но только называем его курником.

По линии моего дедушки тоже есть национальные корни.

Мой дедушка Рожков Виталий Арсентьевич родился в 1954 году в деревне Копотиловка Тасеевского района. В его жилах течет белорусская кровь. Это родство по маминой линии.

Мои прабабушка и дедушкина бабушка родилась в Белоруссии в деревне Тараны. А во время освоения целины она с мужем Куроковым Федором переехала в поселок Петрушки Мотыгинского района Красноярского края. Там вместе с мужем занималась золотодобычей.

Также интересно то, что мои дедушка и бабушка считают себя немного немного эвенками. После того, как они встретились в поселке Тасеево, отучились в Красноярске и поженились, они уехали в Эвенкию: дедушка устроился водителем в Ванаварскую нефтегазоразведочную экспедицию, а моя бабушка, как декабристка, поехала за мужем.

В Ванаваре они прожили более 30 лет. Там воспитали своих детей. Бабушка возглавляла Тунгусско-Чунский районный отдел образования. Они хотели встретить свою старостьв Эвенкии, но недавно уехали оттуда в Красноярск к своим детям. И теперь очень скучают по северу.

Михаил КОМОГОРЦЕВ

Чистокровных русских нет, как и нет чисто русской внешности.

Как родственники, так и знакомые моей семьи часто удивляются моей внешности. Я и мои братья очень похожи на азиатов. Я часто замечал, что китайцы и японцы испытывают ко мне двоякие чувства: с одной стороны — интерес, как к иностранцу; с другой стороны — родство. Моя внешность кажется им привлекательной.

То же самое с русскими выходцами из Азии и жителями Кавказа. Они так же принимают меня за своего. Меня это изрядно забавляет: «Как так? Я же русский человек!».

Мой отец одно время с увлечением собирал фамильное древо нашей семьи. Его расследование в конце концов привело к интересным открытиям.

Родоначальником рода моего отца был эвенк, взявший фамилию своей русской невесты, чтобы церковь позволила им обвенчаться.

 Ветка моего рода по линии отца живёт в Забайкальской области в деревне Зюльзя.

В Зюльзе до сих пор живут мои однофамильцы эвенкийского происхождения. Дед моего отца был женат на дочери попа, и при советском режиме был дважды раскулачен. Оба раза у него изымали хозяйство, которое он умудрялся отстроить после ссылки. Вторая ссылка моего дела — посёлок Никулино. Оттуда его сын — мой дед, переехал в Красноярск. Жена дедушки — моя бабушка по отцу, была из белорусских евреев. Она приехала в Красноярск на заработки.

Что касается моих родственников по матери, то родители её отца попали в Сибирь по ссылке: отец, казах — во время Гражданской войны, а дед и бабушка матери — при царе. Бабушка моей матери — из Гродненской области в Польше. Рассказывают, что они считали себя белорусами, много поколений страдавшими от польской эксплуатации.

В Сибири мои родственники по линии матери оказались благодаря реформе Столыпина, по которой им выдали там землю.

До начала революции эта семья, по фамилии Матысики, смогла поднять крепкое хозяйств. Из-за этого они так же пострадали от репрессий, как и мои родственники по линии отца.

В наше время каждый житель России, если проявит интерес к своему происхождению и истокам своего рода, наверняка найдёт в своей крови следы множество национальностей. Моя история обычна, закономерна. И это лишь подчёркивает то, что я хочу сказать.

Если ты считаешь себя русским — подумай: «А что это, собственно, значит?». Чистокровных русских нет, как нет и чисто русской внешности. Кровное родство с множеством национальностей даёт русскому человеку необычного рода мудрость. Так что раскрывать своё происхождение похвально и полезно.

А Россия — уникальный в мире случай: народов, которые здесь обитают, немеряно, культур — не счесть, более того, многое из этого плохо исследовано. Феномен национальной политики России — также уникальный: здесь каждую нацию защищают, не пытаясь задушить её творческие, культурообразующие силы, но давая им право культурного диалога.

Этот диалог — залог мира на территории России. Культуры, что которые взаимодействуют в нём, таким образом обогащаются. А русский язык — орудие этого диалога, сокровенная материя, соединяющая русских с россиянами.

Дмитрий ЗАДНЕПРЯНОВ

Темное царство с национальными оттенками.

Ненавижу говорить про семью открыто. Слишком мало света в этом тёмном царстве. По крайней мере, для меня. Да, без неё я бы не вырос собой, не стал таким, каким являюсь. Но в этом для общества есть свои минусы. Например, я стал скрытным. И вываливать свой внутренний мир через семью не намерен, поэтому следующий текст будет, так скажем, литературной обработкой. Приятного чтения!

Украина. С тех самых времён, как я начал хоть что-то соображать, отец поминал о наших «хохляцких корнях». Моя бабушка (его мать) в девичестве носила фамилию Вовк, доставшуюся в наследство от ссыльных малороссов. У дедушки схожая история, но интересней. Предположительно его маму (мою прабабушку) принудили к замужеству силой. Она была представительницей одной из национальностей Алтая и подарила моему дедушке отсутствие седины и смуглую кожу, за что в родной деревне его звали «грек».

Всё это действо происходило в Хабаровском крае, куда бабушка с дедушкой всё ещё периодически ездят к старым друзьям.

Смоленщина. Да простит русский язык столь приятный моему уху суржик (смесь русского с украинским). Корни дедушки по маминой линии ведут именно туда. Когда мой прадед вернулся с войны, где сражался на Чёрном море, в разорённую нацистами область, жена и дочь встретили его фактически на пепелище. В своё время их чуть было не отправили на работы в Германию.

Им чудом удалось бежать из полона. В таких обстоятельствах семья стала перемещаться по стране в поисках лучшей жизни. Средний ребёнок — моя вторая двоюродная бабушка родилась уже в Казахстане.

И только дедушка появился на свет, как братчанин. Надо сказать, что до войны его семья принадлежала к сельской интеллигенции. Они были врачами и учителями, что отразилось на воспитании дедушки и его характере. Моя же бабушка (его жена) о корнях своих не знает. Родилась в Кемеровской области. По болезни матери попала в интернат. И всё. Отца она никогда не знала.

Также и я не знаю, как заканчивать текст, который уже несколько затянулся. Наверное, печальным и тенденциозным постскриптумом.

P. S. Ассимиляция. Мои старшие родственники по «холяцкой линии» не знают ни песен, ни традиций, ни даже языка прародины. Тоже касается и смоленских. Они слишком много ездили, чтобы сохранить самость. И мне остаётся только поклониться самому великому плавильному котлу, после американского, Сибирскому.

Ирина СКЛЯНИНА

Моя история

Семья моей прабабушки по маминой линии жила на Украине, семья бабушки по папиной родословной — из нижегородской области. Мужья обеих — сибиряки. Из одной и из другой точки до Красноярского края — тысячи километров, а до моего появления — десятки лет. Долгие годы собиралась мозаика из людей, их испытаний и побед, привычек, традиций и этносов, слившихся в одну кровь.

Украинцы, мордовцы, русские — они из многочисленного списка национальностей, заселяющих нашу большую страну. Я не могу сказать, что именно во мне соотносится с каждым из этих этносов, однако чувствую тройную опору. Знаешь, это как установить треногу (штатив): на одной — заваливается, на двух — неустойчиво, а на трёх — крепко.

Говорят, в нашем происхождении — сила. По мне, в этом есть что-то таинственное, когда мы сами начинаем копаться в себе, родовом прошлом, изучать какие-то детали и непременно открывать новое.

Мама много рассказывала о своей бабушке. Это добрый, внимательный, любящий и мудрый человек. Главным учителем жизни для мамы была именно она — украинка по происхождению. Внимательная, не кроткая, строптивая, свободолюбивая, она была опорой семьи. А ещё моя прабабушка была очень похожа на главную героиню из «Матрёниного двора» А. И. Солженицына: отзывчивая, готовая безвозмездно помогать всем вокруг. Что же в ней было чисто украинского? Наверное, отпечатки менталитета, он подобен августу, который старается согреть последними лучами, не отпуская лето.

Ещё один «этно-гость» в нашей сибирской родословной, бабушка с папиной стороны, часто говорила: «я — мордовка», — с долей превосходства и гордости. В детстве меня это не особо завораживало. Лишь сейчас, когда я участвую в межэтническом проекте, у меня в воспоминаниях запестрила эта фраза. «Хорошая память, доброжелательность, постоянство, честолюбие» — главные черты, которые интернет выделяет в мордовцах. Не думаю, что такое описание подходит исключительно этому этносу, но в моей бабушке это точно было. Она помнила много стихов и частушек в свои восемьдесят с лишним. Я говорила ей: «Расскажи что-нибудь», — а она из своего детства складно и точно напевала каждый раз что-нибудь новое.

Была ли она мордовкой на самом деле, сейчас уже навряд ли получится выяснить. Но я точно знаю, что её корни — часть меня и моего пути также, как и жизнь моей прабабушки-украинки.

Этническая принадлежность — это обёртка от конфеты. Она украшена традициями, обычаями, бытом, культурой, менталитетом. Однако каждый такой фантик скрывает конфету, она называется «человек». Это и объединяет нас всех, делает равными и в то же время не похожими. важно понимать человека в его сущности. Но чтобы это сделать, важно знать его историю и национальные корни.

Тереза—Христиана ЗДОБНОВА

Моя семья — смесь разных культур

У меня нет русских корней. Во мне течёт и немецкая, и французская, и польская, и украинская, и еврейская кровь и Бог знает сколько еще всего понамешано.

Я расскажу вам о моей семье и их этнической принадлежности и о том, как они приехали в Сибирь из разных стран мира и в том числе из разных уголков России.

Истории двух моих прабабушек.

«От Волги до Енисея…». Для кого-то это просто строчки из песни группы «Любэ», а для моей семьи — история длиной более 80 лет.

В далёком 1939 году мои родственники по маминой линии (немецкая семья Роот) переехали в СССР из Германии. Прадед был противником фашисткой идеологии и предпочел покинуть Родину. Их путь в Автономную Социалистическую Советскую Республику Немцев Поволжья проходил по великой русской реке. На корабле и родилась моя бабушка Мария Христиановна Роот. Через две недели семья прибыла в Саратов, а в 1941 году они уже были отправлены на спецпоселение в Сибирь, на юг Красноярского края — в Абакан.

В семье было тогда уже четверо детей. По воспоминаниям моей бабушки, сибиряки были очень добры к ним и всегда помогали. Прадед погиб в 1945 году при пожаре котельной, спасая жизни рабочих, прабабушка дожила до 1954, но так и не научилась хорошо говорить по-русски. Их дети: Фридрих, Катарина, Таисия и Мария уже хорошо знали язык новой родины. Моя прабабушка Амалия Якобовна была лютеранка. Она не расставалась с Библией, читала ее по ночам, скрывая свою веру, чтобы не попасть в застенки НКВД. Она всегда говорила: Wenn du schlecht bist, bete zu Gott. Er wird helfen. Эта любовь ко Всевышнему теперь передается в нашей семье из поколения в поколение.

 Когда тебе плохо плохо – молись Богу. Он поможет.

Прощай Орёл — привет Игарка.

У другой моей прабабушки, бывшей аристократки Антонины Владимировны судьба очень трагична. Когда она была совсем маленькой, её семью из Орловской губернии репрессировали в Сибирь, в посёлок Скотопрогонное. Сейчас он называется Колбинский, и расположен он в Манском районе. Государство забрало у моих предков всё: табун лошадей и большой особняк. У прабабушки Нины не настоящая фамилия: чтобы выжить, пришлось взять другую. После того, как семья обжилась, их репрессировали снова. Четырнадцатилетней девочкой она попала в Игарку без права переписки с семьёй. В 16 вышла замуж, ее мужа врача-поляка забрали в НКВД и расстреляли, когда она была на шестом месяце беременности. Всю жизнь моя прабабушка мечтала пообщаться с мамой, но к моменту смерти Сталина, когда такая возможность появилась, мама уже умерла. В шестидесятые прабабушка снова вышла замуж — за главного инженера завода по добыче золота. Они жили тогда в Енисейске. Затем переехали в Петербург. У неё было трое детей, которые хорошо говорили по-русски, блестяще знали и цитировали русскую литературу и служили Советскому государству.

«С Кавказских гор спускается туман…» — история моего прадеда.

Деда моего отца звали Михаил Федорович. Он родился в семье украинцев на Кавказе, в Пятигорске. В семь лет он потерял родителей. В шестнадцать возглавил колхоз. Когда началась война, ушёл добровольцем на войну, попал в концлагерь в восточную Пруссию. Там он изменил свою фамилию с Денега на Денегин. В 1945 году он сбежал из фашистского концлагеря и попал в лагерь советский. Его сослали в Ленинск-Кузнецк Кемеровской области. Здесь он снова стал председателем колхоза, обзавелся семьёй и в шестидесятых уехал жить в Украину. У них было на тот момент уже шестеро детей исамая младшая — моя бабушка Тамара Михайловна — мама моего отца.

Но всю свою долгую жизнь прадед всегда вспоминал о Сибири: о лесах и речках, особом характере местных людей: «Они всегда хмурые и кажутся холодными, но на самом деле, это очень добрые люди». Михаил Фёдорович не раз бывал в Красноярске, очень любил Енисей.

Это всего лишь три истории из жизни моих предков. По паспорту одна моя бабушка — немка, другая полячка, третья еврейка, среди дедушек есть украинцы и французы. Я считаю себя человеком многонациональным и горжусь этим. В девяностых многие из моих родственников вернулись на историческую родину и сейчас живут за границей: в Германии, США, Украине. Но две мои бабушки не смогли забыть Россию и вернулись.

Я всегда знала, что у меня совсем нет русских корней. Моя семья — смесь разных культур. Мои предки говорили более чем на 30 разных языках мира. В будущем мне бы хотелось выучить их все.

29.10.2020