Девочка без корней

Все мы связаны невидимыми нитями родства, будь это самые близкие: родители, сестры или братья – или же те, кого мы никогда не видели, лишь слышали рассказы с повторяющейся приставкой «пра»: «А твой прапрадед был моряком», «А прабабушка жила в Индии». Нам интересна жизнь этих людей: их отношения с другими, привычки и вкусы  - их внешние особенности и взгляд на мир, потому что в нас есть частичка каждого из них и это греет нашу душу.

Но что если ты не знаешь ничего о своих предках? Не знаешь, какая ты, свою национальность, а значит, не понимаешь, откуда страсть к острой еде, почему у тебя смуглая кожа или склонность к математике?  

Многие не догадываются, какая была судьба у их родственников, но помнят их имена и национальность, а значит, знают о себе. Я же не знаю ничего…

Я задавала вопросы, но не получала ответы.   Мои родители, так же, как и я, немного знают о своих корнях. Мама иногда рассказывала интересные истории о бабушке, тетке-«ведьме», но отмечала, что непонятно, родственники ли они нам. От отца я слышала только воспоминания, больше похожие на описание фрагмента из фильма.  И все, никакой хронологии и имен, никаких фактов, а главное, названия мест, откуда мои родственники, мои вопросы к бабушкам и дедушкам прерывались, темы менялись, а я не настаивала, понимала еще в детстве, что они не хотели рассказывать.

На некоторое время я успокоилась, перестала расспрашивать родственников, вопрос о народе ушел в тень переходного возраста. Но я любила пользоваться мобильными приложениями для определения национальности: одни показывали еврейские корни, другие датские и норвежские, третьи украинские, но процент русских корней никогда не превышал 50%, хоть это и лишь развлечение, где часто отмечалось, что не нужно воспринимать проценты серьезно, но это доказывает, что желание узнать о себе проявилось и в подростковом возрасте.

Как бы я ни отрицала, но знание своих корней важно для любого. Человек рано или поздно почувствует потребность в знаниях о своих близких. Серьезно задуматься о потребности помогло занятие в Школе межэтнической журналистики в Сыктывкаре. Я почувствовала отчужденность  на первом занятии – знакомстве, прослушав истории, мне было нечего сказать, накатились слезы, покраснели уши, появилась дрожь в голосе, именно тогда я поняла, что мне нужно узнать хотя бы малую часть о родственниках, о себе.

Меня преследует вопрос: «Какой ты национальности?» - и удивление людей, что ещё больше заставляло чувствовать себя отчужденно, потерянно. Окружающие часто отмечают мою непохожесть на русскую.  Изначально это замечание показалось мне диким, но чем больше я рассматривала себя в зеркале, тем больше была согласна с людьми. И так, «загуглив» про типичную русскую внешность, я увидела расхождения: у меня смуглый цвет кожи, темные волосы, наследственная худоба и только серые глаза подходили под определение «русская» – а потому я уверена, что в генеалогическом древе есть и другие народы.

Первый шаг личного расследования – попытки связаться с родственниками.  Я редко общаюсь с бабушками, да и они не особо желают поддерживать связь, потому номеров мобильных телефонов не оказалось, но мама, услышав о моей идее, отправила их контакты. Я долго собиралась с мыслями, продумывала, как подойти к теме и правильно задать вопросы, решилась. В семье бабушки с папиной линии, как оказалось, было не принято говорить о корнях, она ничего не знала про своих прабабушек  и прадедушек, а потому не считала уместным рассказывать и мне, на мои вопросы она ответила лишь: «Я Илатовская, жила в Илатово – это деревня в Устьянском районе – туда поляков ссылали, мы все русские, вроде бы, я не знаю». Возможно, у неё есть небольшой процент польской крови, а значит, и у меня.

Мамина бабушка, с которой мы похожи больше всего, сразу сказала, что все русские,– потом мы разболтались, и она вспомнила: «А ведь ты Якоба копия, он поляк, ой, как на него жена ругалась: он ведь читал газеты всей деревне, да и сахаром кормил, это редкость такая, а он не жалел, а так шубы продавал». И так у меня оказалось, что и по маминой, и по папиной линии есть небольшой процент польских корней, о которых я и не подозревала, но с уверенностью сказать об этом не могу, так как ответы родственниц расплывчивые. Дедушки у меня погибли, но мы поддерживаем связь с сестрой одного из них, которая согласилась рассказать нам, что известно ей.

Второй шаг расследования – отправить запрос в государственные архивы в Архангельске, так как я родом из Архангельской области. Составление генеалогического древа по одной линии занимает около года, при этом запрашиваются полные имена, места жительства и годы жизни всех известных родственников, допускается и другая информация, например, в какой войне участвовал, с кем жил. Чем больше знаний о жизни предков, тем дешевле получается конечная сумма. При оформление запроса на поиск вносится предоплата, она составляет около 6000 рублей, конечная сумма зависит от сложности поисков. В 2020 году отправить запрос не получится, потому что организация не ведет прием, а мы с мамой договорились обратиться именно в государственные архивы Архангельской области, адрес которой нам скинула знакомая женщина: «Обратитесь туда, мошенников много, а тут я делала, меня не обманули». Поэтому мы ждем 2021 года, а пока пытаемся связаться с другими родственниками.

Скажу честно, межэтническая школа журналистики подтолкнула не только меня искать свои корни, но и вовлекла мою маму, родственников дедушки, бабушек. Поиски теперь – общее дело семьи, что сблизило нас.

Карина Вежливцева

15.10.2020