Олег Моторин: "Родной язык делает нашу информационную среду чистой и безопасной"

Член Землячества Коми в Москве, преподаватель менеджмента в московских вузах Олег Моторин рассказал в интервью о национальной самоидентификации, глобализации и отношении к родному языку.

- Какое у вас отношение с коми языком? Вы с ним на «ты»? 
- Дома родители между собой разговаривали на коми, а с нами на русском. Тогда считалось, да и сейчас также, что, если ты говоришь на миноритарном языке, то это может плохо сказаться на ребенке, он будто не будет усваивать востребованные языковые компетенции. Сейчас ученые уже доказали обратную точку зрения: билингвизм напротив усиливает когнитивные способности, повышает конкурентоспособность человека. В целом на коми в семье тоже общались, но в меньшей мере. Ключевую роль сыграла коми деревня, где я проводил лето. Бабушке и дедушке было все равно, на каком языке говорить, они говорили, как считали нужным, а там уж понимай как хочешь. Так что благодаря им речевая подкорка у меня есть, но тот язык, на котором я говорю, нельзя назвать настоящим, он скорее квазикоми, городской, очень сегментированный. Моя естественная среда была городская, поэтому языковых нюансов я не улавливал, только разговорную речь. Если говорить о красивом коми языке, языке классиков коми литературы Геннадия Юшкова, Бориса Шахова, о языке великой коми литературы, то понятно, что на этом уровне мне сложно говорить, для этого нужна полноценная медийная среда. 

- Как вы относитесь к пересмотру закона об отмене обязательного изучения национальных языков в школах? Чем это может быть чревато? Существует ли угроза для языка?
- На этот счет есть два мнения, два подхода: «как есть» и «как должно быть», если говорить юридическим языком, то это «позитивный» и «нормативный» подходы.
Если говорить о позитивном, то все мы понимаем, что есть естественные процессы глобализации и управляемые процессы. Если говорить о естественных процессах, то есть тренд, который связан с изменением самого человека, с появлением новых технологий. Пока нет глобальной технологии, в которую вовлечено все человечество, малые языки существуют, потому что они нужны в изолированном сообществе. Как только мы разрушаем стену, границу общества, начинается некая диффузия, обмен культурой, требованиями, смешенные браки. Процесс глобализации уничтожает прежние ценности и язык как эту ценность, как способ передачи данных, потому что он просто не нужен в новых условиях. В силу научно-технической революции идет замена частных языков новым языком. Люди задаются вопросом: зачем эти ненужные затраты  на изучение миноритарных языков? Государству это невыгодно. Оно считает: кто хочет изучать, могут своими средствами собраться и сделать это. Возможно, эта же судьба ждет и русский лет через 200-300. На пикетах русскоязычные жители будут требовать от транснационального Правительства отмены законопроекта о добровольности изучения русского языка и требовать обязательность его изучения.
Второй момент – это управляемые процессы, когда, условно говоря, есть какая-то идеология у людей в голове и они эту идеологию реализуют, те, кто сплочённее, сильнее и обладает ресурсами, ее и закладывают, и уже сами решают, кому и чему быть. Это касается и языка.
В уничтожении малых языков, в их нивелировании заинтересованы не столько какие-то государства и большие народы, сколько крупный капитал. Потому что нужен предсказуемый потребитель, сложно проводить много маркетинговых компаний в условиях многоязычия. Проще провести одну глобальную компанию, чтобы убедить всех сразу, что пепси лучше, чем кока-кола. Миноритарные языки для них – это обуза.

- Так все-таки – нужно ли обязательно изучать язык?
- Чтобы ответить на этот вопрос, нужно рассмотреть как раз-таки нормативный подход. Есть естественный процесс, и я понимаю, что это неизбежно, нужно думать не о том, как его остановить, а как сохранить и развить с учетом того, что мы живем в цифровую эпоху и человек постепенно утрачивает свою человеческую сущность. Сегодня выращиваются органы, уровень отношений меняется, вероятно скоро уже возможным станет искусственным путем вырастить человека в лаборатории. Это влияет на воспроизводство и человека как биологического организма, животного, но и его культуры: меняется сама сущность цивилизации.
Меняется социальное восприятие: что нормально для нас, может быть дикостью в другом месте, и наоборот. Для западных стран все чуждое нам привычно, потому что у них другой нравственный императив. И он не плохой и не хороший – это их императив, они к этому пришли, тем самым прошли этап современного общества, они перешли в постиндустриализм или даже в постпостиндустриализм. Потому что у них другой цивилизационный уклад.
Что делать с языком? Язык – это право, ты можешь его учить, а можешь не учить, здесь побеждает, опять же повторюсь, нормативный подход – что ты считаешь должным. Если ты считаешь должным для своих детей изучать язык, потому что это твой стержень, твоя история, твоя генетическая память, тогда ты встанешь на позицию тех, кто считает изучение языка «маст-хэвом».
Если ты считаешь, что у тебя другой взгляд, другой подход к жизни, ты считаешь себя чисто русским или арабом или китайцем, и проблемы меньшинств тебя не интересуют, то ты выбираешь другой путь.

- Какой позиции придерживаетесь вы?
- Я стою на позиции того, что мы живем в РФ, у нас каждый субъект является носителем определенного права, и сущностью и основанием этого права является существование той или иной народности. Поэтому для меня это конечно «маст-хэв».

- Почему вы стали разговаривать на коми?
- Для этого было две причины. Во-первых, это время, как любой подросток, юноша 18 лет, я задавался вопросами «кто я?», «что я?», «зачем я?». Каждый в этом возрасте находится в поиске себя. А критериев, которые помогут тебе разобраться в этом вопросе, немного: этническая принадлежность, религиозность, какая-то разновидность субкультуры, профессия. Фокусировка на язык облегчила этот поиск. Расскажу ещё про один казус. Он связан с тем, что я приехал, уже студентом, к бабушке в деревню, и она задала мне очень странный для меня вопрос: «Ну, как там в России? Расскажи, как люди живут?». У меня тогда в голове переворот произошел: «Как это так? Я еще не в России, что ли?». То есть у людей старшего поколения есть отличное от современных коми видение, четкое разделение: «есть мы, и есть там», «есть коми и остальные», «есть Коми земля и все остальное». Я понял, что у бабушки, несмотря на то, что она прошедшая тяжелую деревенскую жизнь, коллективизацию, жизнь в окружении зон и тюрем, простая деревенская женщина, но у неё есть четкое политическое мышление, у нее нет подобных вопросов, она четко знает кто она. Это чистое, эталонное мышление свободного внутренне коми человека.

- Как вы оцениваете национальную политику РФ?
- Россия - федеративное государство, и пока оно таковым является, все народы могут пользоваться теми правами, которые у них есть, в том числе быть теми, кем они хотят быть. В психологии есть такое понятие, как «скрытая повестка дня». Это значит, что, с одной стороны, все разрешено, а другой, когда дело доходит до реальных решений, появляется то, что называют «между строк». Точно также и в национальной политике, вроде все можно, а с другой стороны, как только ты начинаешь двигаться в направлении реализации гражданских прав по использованию материнского языка, ты сталкиваешься с глухой стеной непонимания и отказа в коммуникации.

- Какие преимущества дают миноритарные языки?
- В один момент я понял, что коми язык является для меня неким фильтром. Медийного пространства у коми нет, есть только семейное. Поэтому миноритарный язык является средством твоей психической самозащиты. У нас в голове сохраняются древние архетипы мышления предков, на языке которых говорим. Мое освоение коми  языка и с этим связано, мне хотелось быть защищенным от информационного мусора, от его колоссальной нагрузки. Проще говоря, ты что-то слышишь, переводишь на свой язык – и сразу понимаешь всю фальшь, улавливаешь только суть. В этом сила миноритарных языков. В этом непобедимость России, для мыслящих по-русски все ловушки готовы, архетипы изучены, а теперь представьте как воевать со страной в которой больше 170 языков? Какие комбинации за счёт языкового разнообразия способна создавать такая общность страны, ее невозможно победить. Конец родных языков –  это конец России, в том масштабе, в котором мы живём.

Беседовала Василиса Романова

25 мая 2018