От Кашмира до Черной речки

Нанна Хайтманн называет чайник самоваром и не может произнести русские слова с мягким знаком. Она фотограф из Германии и путешествует по миру. Но в Россию Нанна приехала не только ради фотографий. А чтобы понять «русскую часть своей души».

Нанна немного стесняется, признается, что ей неудобно за свой европейский акцент. Раньше она и вовсе отказывалась говорить по-русски. Ей 23 года, она приехала из Германии на полгода учиться в Томск, на факультет журналистики Томского университета. У Нанны папа немец, а мама русская.

Бабушка Нанны живет в Москве, работала переводчиком с немецкого языка. Мама тоже выучила немецкий, в студенчестве отправилась в Германию, там и познакомилась со своим будущим мужем — отцом Нанны. Нанна никогда не учила русский целенаправленно, но в детстве мама говорила на русском, Нанна смотрела русские мультики и фильмы на русском. Но с возрастом Нанна все чаще говорила на немецком и русскую речь начала забывать. Сейчас ей интересно узнать о своих русских корнях, она приехала, чтобы познакомиться с русской культурой и менталитетом. Её друзья в Германии каждый Новый год говорят: «Ну, ты же наполовину русская, ты должна много выпить, давай!».

— О, принесли чай. Такой большой самовар, я все это не выпью! Угощайся.

Мы сидим в кафе. Я озадаченно смотрю на чайник. Какая интересная интерпретация слова чайник, я уже и забыла, что когда-то на Руси пили в основном из самоваров.

Нанна рассказывает, сначала она хотела поехать учиться в Бангладеш, но бенгальского языка не знала. Трудно было бы понимать речь людей и снимать репортажи. И тогда она выбрала Россию. В Москве Нанне не по душе: шумно, все куда-то спешат, все немножко злые, а Томск понравился — уютный город.

Путешествовать по миру и фотографировать Нанна начала после окончания школы. На первую поездку накопила деньги, работая официанткой, сейчас делает фотографии для журналов в Германии.

— Первый объектив мне подарил мамин знакомый фотограф из Америки, он тоже русский. Объектив был совсем простой, но я ему благодарна. В одном журнале я увидела портреты фотографа, которые он снимал по всему миру. Я поняла, что хочу научиться фотографировать также.

Первой страной, куда поехала Нанна, была Норвегия. Три месяца она бесплатно работала на ферме и снимала «для себя».

— В Норвегии я работала на овечьей ферме по шесть часов в день. Бесплатно, за это меня кормили и давали крышу над головой. На своей ферме меня приютил пожилой норвежец Андрес. Я жила недалеко от города, по выходным выезжала в городской национальный парк, там очень красивые пейзажи, — вспоминает Нанна.

В Норвегии на ферме было много забавного. Дедушка Андерс, например, делал вина из всего что попадется под руку. Однажды мимо их фермы проходил марафонский забег, и у спортсменов осталось много бананов, которые они и отдали Андерсу. Вино из бананов оказалось очень вкусным.

Следующими странами, которые посетила Нанна, как путешественник и фотограф, стали Непал и Индия. В Непале девушка жила у старенькой женщины Юты. У Юты была собственная ферма, где работали пожилые люди, раньше переболевшие лепрой. В молодости Юта работала в лаборатории, в 70-х годах они ездили по деревням Непала и делали тесты на наличие лепры у людей. Больных людей тогда считали прокаженными, с ними боялись общаться, поэтому Юта завела ферму, где такие прокаженные могли бы жить. Сейчас в Непале уже побороли эту страшную болезнь, но ферма Юты существует до сих пор. Люди в ней живут, ведут хозяйство, сажают картошку и рис.

— А еще в Непале я работала в детском доме. Условия для детей там вроде неплохие, но дети меня боялись, они казались напуганными. Там даже в туалет ребятишки ходили по разрешению директора, а ведь раньше этот директор тоже был бездомным. У одного ребенка я видела нож под матрасом, а окна детского дома всегда закрыты шторами. Жутко. Я даже обращалась в полицию, но они отказались проверить этот детский дом. Позже я узнала, что некоторые люди в Непале зарабатывают много денег на детских домах, они воруют из деревень детей, у которых нет документов, и создают детские дома.

— Индия и Непал, на мой взгляд, олицетворяют бедность, а где уровень жизни выше, и где ты увидела больше проблем?

— В Индии многие люди живут на улице, раненные люди тоже лежат на улице, и они не обращаются ни в полицию, ни в больницу. Везде валяется пластик, грязно. Выделяются на фоне бедности – коровы, которые считаются священными животными. Коровы ходят по улице, и их все подкармливают. Но Индия мне очень понравилась своим разнообразием и колоритом. Я видела, как буддисты и мусульмане живут в горах. В Индии я снимала почти на каждом шагу. Жила в этой стране три месяца, однажды мне негде было ночевать, и меня приютили монахи в монастыре. Если вам негде спать, вас могут принять в монастырь, надо только вежливо попросить.

Сейчас Нанна уже профессионал в фотографии и относится к своей работе более критично. В данный момент продолжает работает над фотопроектом, в котором снимает шахтеров из Германии.

— У нас в Германии существуют угольные шахты, в настоящее время их закрывают. Я решила снять фотоисторию о шахтерах. Внизу под землей на глубине 1700 метров работать сложно. Для безопасности мне давали специальную одежду из хлопка, чтобы из-за трения не возникало возгорания. Даже нижнее белье мы надевали из хлопка. Настройки на фотоаппарате я выстраивала почти наугад, света в шахте мало. Сейчас фотоистория еще не завершена, но когда доработаю ее, предложу одному немецкому журналу. Ах, а еще основная сложность была из-за «пыл», когда снимала шахтеров.

— Пыл - это что? — не понимаю я.

— Эх, что-то не получается у иностранцев сказать это мягко. Ну, пыл, от слова пылесос.

— Аааа, пыль.

В России Нанна тоже хочет снять несколько фотоисторий. Одна из них про татарскую деревню Черная речка, что находится недалеко от Томска. Нанна признается, что российская журналистика ей импонирует, в России появляются новые журналистские продукты в интернете. В Германии журналистика – классическая.

— В наше время фотожурналистам не хотят платить деньги, появился интернет, в нем сейчас много бесплатной информации. Обычно работаю с журналами, иногда снимаю политиков, юристов – за коммерческую работу больше платят. Издательства закрываются, но я все равно решила посвятить себя фотожурналистике, и не отказываться от своей мечты - снимать портреты людей в разных уголках планеты.

Фотографии Нанны Хайтман

Текст студентки Школы межэтнической журналистике в Томске Дарьи Даниловой

23 мая 2018