"Маленькие народы сохраняют свою самобытность потому, что плохо живут"
«Отец основатель» бесермян Валериан Фёдорович Сабреков пытается возродить историческую память своего народа. Практически все жители бесермянских деревень утратили многое из своих национальных традиций. Однако у них осталась «визитная карточка» – песня – бесермянский крезь (уникальный напев), которым заинтересовалась героиня фильма, фольклорная певица Мария Корепанова.
Дарья Горшенина поговорила с режиссёром фильма Юлией Мироновой о том, почему в России не востребовано документальные кино и какая судьба ожидает народы нашей страны.
Юлия Миронова
режиссёр, сценарист, продюсер
режиссёр, сценарист, продюсер
С 2005 г. работает режиссёром телевидения.
С 2010 г. сотрудничает со Студией документальных фильмов.
С 2016 г. — педагог Высшей школы режиссеров и сценаристов.
В 2014 году её фильм «Камчатка — лекарство от ненависти» получил
гран-при одного из ведущих фестивалей документального кино IDFA (Нидерланды).
С 2010 г. сотрудничает со Студией документальных фильмов.
С 2016 г. — педагог Высшей школы режиссеров и сценаристов.
В 2014 году её фильм «Камчатка — лекарство от ненависти» получил
гран-при одного из ведущих фестивалей документального кино IDFA (Нидерланды).
– Юлия, на ваш взгляд, есть ли сегодня потребность у массовой аудитории в таких картинах?
– Массовый зритель хочет смотреть документальное кино, то кино, которое даёт представление о реальной жизни людей. К сожалению, это не востребовано телеканалами, потому что не является рейтинговым. В нашей стране сложная ситуация с документалистикой, потому что показывать её негде. А нашими документалистами делается хорошее кино. Они завоёвывают призы, ездят на кинофестивали. Они показываются в Европе, но не показываются в России.
– Массовый зритель хочет смотреть документальное кино, то кино, которое даёт представление о реальной жизни людей. К сожалению, это не востребовано телеканалами, потому что не является рейтинговым. В нашей стране сложная ситуация с документалистикой, потому что показывать её негде. А нашими документалистами делается хорошее кино. Они завоёвывают призы, ездят на кинофестивали. Они показываются в Европе, но не показываются в России.
– На пресс-конференции в Ижевске вы рассказали, что впервые попали в Удмуртию десять лет назад, снимая программу для канала «Телепутешествия» и буквально случайно выбрали тему для фильма. Как случайно можно выйти на небольшую этническую группу?
– Для документалиста в первую очередь важно увидеть конфликт. Меня заинтересовал Валериан Фёдорович Сабреков и его потребность в величии своего народа. В том, как он его презентует, и картинка, которую я увидела в реальности, не совпадали. Посмотрев на это, мне захотелось сделать кино о том, как человеку одиноко. Как человеку хочется, чтобы он был важным на примере данного персонажа, который всю жизнь занимается тем, что ищет какие-то совершенно несвязные факты и пытается их сопоставить, чтобы придать себе значимости и значимости своей этнической группе. В фильме можно увидеть, насколько люди у нас несчастны. Я не знаю, почему так складывается, но они несчастны.
– Для документалиста в первую очередь важно увидеть конфликт. Меня заинтересовал Валериан Фёдорович Сабреков и его потребность в величии своего народа. В том, как он его презентует, и картинка, которую я увидела в реальности, не совпадали. Посмотрев на это, мне захотелось сделать кино о том, как человеку одиноко. Как человеку хочется, чтобы он был важным на примере данного персонажа, который всю жизнь занимается тем, что ищет какие-то совершенно несвязные факты и пытается их сопоставить, чтобы придать себе значимости и значимости своей этнической группе. В фильме можно увидеть, насколько люди у нас несчастны. Я не знаю, почему так складывается, но они несчастны.
– Какое, на ваш взгляд, будущее у бесермян?
– У них такое же будущее, как и у всех остальных – ассимиляция, процесс смешения народностей, рас и приход к универсальности. Я думаю, что нашей стране в каком-то смысле повезло: эти маленькие нации сохраняют свою самобытность только потому, что они плохо живут и находятся далеко от центральных городов, поэтому ассимиляция не происходит. Но я не совсем уверена, что это правильный путь.
– Сколько времени заняло создание картины?
– Я собирала о них информацию с того момента, как впервые приехала в Удмуртию. Мы снимали три с половиной года, а смонтировали фильм достаточно быстро, за два месяца. Съёмки были долгими, потому что путь до деревни Шамардан очень длинный. Фильм подтолкнул меня хотя бы до третьего колена узнать, кто были мои родственники.
– У них такое же будущее, как и у всех остальных – ассимиляция, процесс смешения народностей, рас и приход к универсальности. Я думаю, что нашей стране в каком-то смысле повезло: эти маленькие нации сохраняют свою самобытность только потому, что они плохо живут и находятся далеко от центральных городов, поэтому ассимиляция не происходит. Но я не совсем уверена, что это правильный путь.
– Сколько времени заняло создание картины?
– Я собирала о них информацию с того момента, как впервые приехала в Удмуртию. Мы снимали три с половиной года, а смонтировали фильм достаточно быстро, за два месяца. Съёмки были долгими, потому что путь до деревни Шамардан очень длинный. Фильм подтолкнул меня хотя бы до третьего колена узнать, кто были мои родственники.
– У вас были спонсоры?
– Студия документальных фильмов, конечно, нам помогла. Они оказали поддержку ещё до того, как министерство культуры заинтересовалось нашим проектом.
– Какие были трудности при съёмке?
– Сплошные трудности. Было сложно договориться с людьми, предположить, как они поведут себя в какой-то конкретной ситуации.
– Бесермяне легко шли на контакт?
– В этом смысле нам сильно повезло, потому что они что думают, то и говорят. И для них не важно, на камеру это или нет. Люди были естественными и раскованными.
– Студия документальных фильмов, конечно, нам помогла. Они оказали поддержку ещё до того, как министерство культуры заинтересовалось нашим проектом.
– Какие были трудности при съёмке?
– Сплошные трудности. Было сложно договориться с людьми, предположить, как они поведут себя в какой-то конкретной ситуации.
– Бесермяне легко шли на контакт?
– В этом смысле нам сильно повезло, потому что они что думают, то и говорят. И для них не важно, на камеру это или нет. Люди были естественными и раскованными.
– Бесермяне знают свою национальность. А вы сами кто по национальности?
– Я русская.
– Вы уверены?
– Так повелось – мы все непонятно каких корней. Что такое русский? Это собирательное понятие. Корней у нас много. И то, к чему меня как раз и подтолкнул фильм – хотя бы до третьего колена узнать, кто были мои родственники.
– Я русская.
– Вы уверены?
– Так повелось – мы все непонятно каких корней. Что такое русский? Это собирательное понятие. Корней у нас много. И то, к чему меня как раз и подтолкнул фильм – хотя бы до третьего колена узнать, кто были мои родственники.
Дарья Гршенина
14 апреля 2018