"То ли праздник, то ли поминки"

В Новоспасовке – деревеньке на окраине Грибановского района – сегодня осталось человек  пятнадцать. Почти всем жителям за семьдесят.  Молодежь давно разъехалась. А те, кто не смог устроиться в городе, заливают горе паленой водкой. Самогоном в деревне уже не торгуют – некому  варить. Большую  часть года Новоспасовка похожа на заброшенный  хутор. Но по праздникам  стариков навещают родственники. Скоро Пасха – деревня оживает почти на три дня.

 Пятница

 Сегодня ждет гостей  баба Тамара.  В январе  ей исполнилось 83 года. Старушка  почти ничего не видит, но  в город к дочерям не едет. Куда она от дома, в котором вырастила пятерых детей?  Сама топит печку - наощупь. Сожгла все руки: то угольком обожжется, то кипяток прольет:

- Труднее всего кофию  наводить. Я краев  у кружки не вижу. Лью воду, а все мимо. Три раза уж обваривалась.  Работать не могу. Потолок  три года не беленый. Глянь, черный, небось? 

Старушка  запрокидывает голову, чтобы слезы не полились.

- Жила  деревня, и я жила. К Пасхе начинала готовиться за месяц. Все перестираю, побелю, окна выставлю, перины перетрясу. Ближе к празднику шторы вешала,  гладила  рушники. В прихожку – одни узоры, в горницу – другие. Кровать стелила по веревочке: натяну нитку между грядушками  и ровняю. А сейчас  я не вижу ни рук своих, ни избы. Дочери приехали, убрались. Да разве они знают, как по-старинному  положено? Завтра на кладбище меня отведут и в город свой умчатся. Раньше-то весь день праздновали. Я куличи пекла, курицу резала.  Отломишь каждому  дитю по куску – самой есть нечего. Сыновьям по куриному бедрышку , дочкам крылья. Дед себе голову брал – глава семьи. А я говорю: «Люблю пупки, их и буду есть».

Баба Тамара с прикрытыми глазами подкидывает в печку дров и долго молчит.

- Мужики пили, на кладбище песни пели. Ох, кому  Пасха, а мне - беда. Все назюзюкаются. Не знаешь, кого домой нести: не то деда, не то сыновей. Померли все. Сыновья и сорока лет не протянули. А  я бы их  хоть сейчас на горбу с кладбища притащила, только бы ожили на часок.

Суббота, утро

Пазик привозит в деревню  продукты  два раза в неделю, по вторникам и  субботам.  Местные называют машину «буханкой». Правда хлеб в ней не всегда есть – не довозят, разбирают в других селах.  Сегодня старушки ждали куличи.

- А нету, берите  муку, - советует продавщица.

- Доченька, да мы сами уже ничего не печем. Чего ж ты  нам куличи не привезла?

- Во вторник были, вы кривились: «Зачерствеют до Пасхи». Сидите теперь.

Бабушки уходят с батонами. Единственный в очереди мужчина протягивает полтинник:

- А мне пиво.

Это Славик Лапша. Кличка  досталась от отца, который сам не знал, почему его так прозвали. Соседская внучка, когда приезжала на каникулы,  предложила называть Славика Дошираком. Но словечко в деревне не прижилось – больно мудреное.

Славик  выпивает поллитровку двумя глотками:

- Чтобы мать не видела. Она раньше деньги-то мне не доверяла. А теперь сама не может ходить, куда деваться.

У Лапши две поговорки: «Думай о хорошем» и «Чтоб  я сдох». Сегодня он не в настроении:

- Что мне ваша Пасха! Завтра штаны зашивать буду. Я в Бога не верю. А если он есть, то пусть слышит:  «Чтоб я сдох!»

Суббота, вечер

Церкви в деревне нет. Перед праздником все встречаются на кладбище . Раньше добирались пешком, а теперь у ограды десятки машин. Люди, которые давно уехали в город, раз в году возвращаются на малую родину.

Алексей  Ботников живет в Воронеже уже  десять лет. Он приехал в деревню  на один день, остановиться здесь негде. Дом Алексея сгорел. От всей улицы остались только обугленные бревна. Поджигателя не  нашли, да и не искали. Мало ли какой пьяница бросил спичку. Все равно на Садовой стояли  только заброшенные избы.

Алексей вдыхает:

- Приезжаю на Пасху каждый год. И все не пойму – то ли праздник это, то ли поминки по деревне.

Он  носит песок, чтобы посыпать могилку отца, но то и дело бросает ведро. Надо обнять земляков:

- Тетя  Тамара, привет! Как жива? В город не едешь? И правильно. Я там зачах совсем. Помирать приеду в Спасовку.

Могилы убирают по-разному. Кто-то рисует крестик и пишет  «Х.В.», кто-то просто засыпает холмик песком. Баба Тамара сидит на лавочке перед засохшей вишней. Говорит дочерям:

- К могилке меня поверните. Вы земли принесли?

- Мама, давай в этом году землю копать не будем. Так никто уже не делает.

- А мы делаем. Еще дед придумал: чтобы буквы всем видать было, нужно под них  черной земельки насыпать.

Женщины берутся за лопаты:

- Маму не обманешь. Глазами  не увидит, сердцем  разглядит.

Воскресенье

На Пасху  здороваются одинаково:

- Христос  Воскрес!

- Воистину Воскрес!

Сначала все празднуют дома. Выпивают «беленькой»  под  куличи, но уже в девять часов нужно быть на кладбище, если хочешь повидать земляков.

Бабушки  несут корзинки с яйцами. У некоторых  они лежат в пакетах, но это новая мода, городская.  Яйца делят на три кучи: эти раздать знакомым, а эти  -  на могилки, родне и друзьям.

Яйца приносят и на заброшенные  захоронения. У братьев Королевых не осталось родственников. Они все лежат за одной оградой – ни один не дожил до пятидесяти. Витьку убили, Ванька  утонул, Вовка умер от цирроза печени. Это вечно молодая Новоспасовка: ребята так и останутся тридцатилетними, как на фотографии с креста.

Славик Охрин (он же Лапша)  кладет на могилку друзей три сигареты. Он появился на кладбище, когда «бывшие  спасцы», выполнив долг перед покойными, умчались в городскую суету. Родина родиной, а в понедельник  на работу. А Лапша не спешит , ему здесь доживать свой век.

Он пришел к отцу и брату. Отец повесился, когда сыновьям не было восемнадцати. Славику пришлось вынимать  его из петли. Тогда  Охрины - младшие  начали пить. «Чтобы забыть», - говорил брат Юрка.  А в прошлом году  сам Юрка повесился на яблоне в соседском саду. Тело снова снимал  Славик.

Сегодня  он садится на холодную землю, наливает в  три стопки водку и чокается с оградой.

- Христос  Воскрес, Лапша! – кричит ему припозднившийся городской гость.

И Славик еле слышно отвечает:

- Воистину  Воскрес!

Мария РЕПИНА

 9апреля 2018