Это одна из трех книг романа Валентины Азарниковой «Транзитные пассажиры в потоке времени». Разделить их нельзя, потому что стержень один — жизнь женщины, влюбленной в Север, и ее близких людей. О тех, кто делал полярный круг веселым, а океан безбрежным, нам рассказала автор романа.
- Валентина Степановна, лейтмотив первой части романа уж очень категоричен: кто не видел Севера, тот не видел жизнь. Вы действительно так считаете?!
- Да, на том и стою. Я поняла это, когда оттуда уехала. И особенно остро чувствую каждый год в один волшебный день - 31 августа. Тогда традиционно у Большого театра собираются северяне, в основном, магаданцы. Если окажетесь рядом, обратите внимание: там толпится куча народу! Обнимаются, вспоминают... Это день удивительных встреч!
Много лет назад я жила в чукотском поселке Эгвекинот. Мы с мужем в газете работали, а дочка ходила в местную школу. Зима выдалась очень холодной, постоянные пурги были. Мама моя написала нам из Новосибирска: «Ребята, хоть мне ребенка пришлите! Что она там замерзает?!» И мы решили после зимних каникул на полгода нашу Аленку отправить. Добираться до Новосибирска было не так просто. Сначала летали до Анадыря, потом до Магадана, а оттуда с посадками в Иркутске и Красноярске — уже до Новосибирска. Дочку везти было некому: все только что вернулись из отпусков. А в Анадыре работал наш приятель, корреспондент «Правды» Гриша Красногор. Он как раз собирался в Магадан. Мы попросили его взять Аленку с собой. В Магадане ее должны были встретить мои знакомые, а в Новосибирске — бабушка.
30 декабря звонит мне диспетчер из Эгвекинота: «Быстро собирай ребенка! Если сейчас не отправишь — все: идет пурга дней на пятнадцать!» Я хватаю Аленку, вещи, бегом на попутку и до аэропорта! Уже смеркается. Слышу, летит самолет. Садится. Рядом ни души: только я и дочка. Никто ведь не знал, что это последний самолет. Я толкаю бедного ребенка в салон. Только успела что рукой махнуть! До сих пор помню иллюминатор и сквозь него глаза совершенно растерянные, беличью шапку да красные варежки. Взлетели. А я стою посреди пустого поля, рядом — одна маленькая избушка аэропорта. И, представляете, идет пурга! Ветер такой, что с ног сбивает. Я бегом на трассу, в какую-то водовозку и до почты. Взволнована была неимоверно! Маме знаете какую телеграмму послала? «Отправила Аленку не знаю куда и не знаю с кем». Муж дома на меня посмотрел: «С ума что ли сошла? Зачем так маму пугать?!» Развернулся и скорей на почту, отправлять новую телеграмму.
Пока мы в этой суматохе пробегали, самолет уже должен был приземлиться в Анадыре. Звоню в аэропорт диспетчеру: прилетел ли эгвекинотский борт? Там про него ничего не слышали. Через час второй раз звоню — ничего. Потом третий. Наконец сердобольная телефонистка сама все выяснила и мне говорит: «Мать, угомонись, твой ребенок в белой шапке, в красных варежках? Прилетел, встретили его». Через три часа Аленка с Красногором уже были в Магадане. Она позвонила мне утром: «Мамочка, все хорошо! Мы с дядей Гришей, правда, по дороге на машине перевернулись, но не пострадали... А еще в городе света нет: тоже пурга, пообрывало все провода». В общем, натерпелась я тогда с лихвой. В Магадане Аленку встретила моя подруга, Ира Лапшинова. Оставила на два дня у себя — отдохнуть от экстремальной дороги. А потом посадила в самолет до Новосибирска, где ее ждала бабушка.
Так вот, лет тридцать спустя, 31 августа, в тот самый день удивительных встреч, мы договорились увидеться с одной моей приятельницей. Она была пионер-вожатой в магаданской школе. И вдруг смотрит на меня женщина: худенькая такая, маленькая. С трудом узнаю в ней Иру Лапшинову! Веду ее к своей приятельнице. Они глядят друг на друга в оцепенении. Оказывается, в Магадане учились вместе, за одной партой сидели! И с тех пор пятьдесят лет не виделись... Такие встречи всю душу переворачивают. Начинаешь внутри прокручивать, сколько всего пережил.
- У вас сильные эмоции вызывают воспоминания. А когда на Севере жили, со стихией боролись, вряд ли думали о том, что там хорошо. Все мы любим романтизировать прошлое...
- Восемнадцать лет прожить просто так! Нет, ни в коем случае! Я родилась в Новосибирске. С детства видела, как идут поезда на Север, на Дальний Восток. Ехала одна молодежь! И я тоже мечтала. В 16 лет, помню, посетила Москву. Полюбовалась столицей, посмотрела, а потом сказала: Я поеду на Север! И поехала. Сначала в Магадан, а потом на Чукотку. Это сейчас Москва - пуп земли, а раньше наоборот было.
- Чем вы можете такую роковую любовь к Северу объяснить? Герои вашего автобиографического романа так же, как и вы, туда тянутся. Дочка учительницы, Таня, по стопам матери, уезжает на Чукотку из благодатного Поволжья. Ее отец, врач, живет за полярным кругом, лечит местных и гибнет там... Молодой певец Донов в молодости рвется на Север с концертами.
- Ну, во-первых, романтика. Кто туда едет? Конечно же, авантюрные натуры! Во-вторых, деньги. Раньше на Севере была возможность хорошо заработать, квартиру получить было легче. Да и красота там какая!
Помню свой первый визит на Чукотку. Это была сказка! Летим: внизу тайга, потом тундра! Озера кругом, олени бегают, волки где-то шастают. А потом я увидела океан...
Представляете, что такое для девочки с речки океан? Конечно, Обь — большая река, но разве она сравнится с Северным Ледовитым?! Океан — это безмерность. Это когда небо над тобой и вода перед тобой — одного тона. Они практически сливаются, видна только черточка горизонта. А ты стоишь на берегу в одиночестве. Это ни с чем не сравнимое чувство! Нигде больше такого не испытаешь!
- А жутковато не становится? Один, как песчинка, среди такого безбрежья!
- Нет, наоборот, чувствуешь себя властелином! Такое чувство, как будто все вокруг принадлежит мне. Мой океан, мое небо, моя тундра...
Там у людей судьбы складывались. И Север тянул их к себе. Уезжали многие, а потом опять назад возвращались — на Чукотку, в Анадырь, в Эгвекинот... Там есть чувство чего-то необычного. Здесь сутолока, а там, наоборот, простор. Но, условия, конечно, экстремальные. Не для всех.
Бывают черные пурги, когда видимость нулевая, ветер страшный! Не дай бог тогда заблудиться! В 13 километрах от Эгвекинота находилась электростанция. Рядом с ней было теплое озеро, куда стекала отработанная вода. Купались в нем даже зимой! Мы однажды собрались молодежной компанией: геологи, библиотекари, врачи... Отдохнули. А по дороге обратно нас застала пурга! В момент все замело! Вместо получаса колесили часов пять. Вернулись обратно в поселок. И, когда я шла, вдруг споткнулась о провод. Оказалось, что мы идем... по крыше дома. Сорви я этот провод, жильцы б без света остались!
Когда начинается черная пурга, люди встают у входа и начинают раскапывать снег, чтобы был проход. Иначе окажешься замурованным. Я тогда прямо сверху скатилась в такой проход.
Всякое бывало! И медведи к нам захаживали в поселок... Я уж не говорю о полярной станции на острове Колючин, куда приезжала делать репортаж. Там медведи запросто подходили к дому полярников и просили угощения!
- На этой станции жила героиня вашего романа, сказочница Дарья Семеновна. А про такие места что скажете? Романтика романтикой, но скучно же. Она и семь полярников, а вокруг никого. Она любуется на птичьи базары, выделяет среди них «рим» и «париж». В книге про это интересно читается, а на самом деле?
- Сын ее был начальником полярной станции, она жила там и чувствовала себя нужной. Очень интересная была женщина, с богатым внутренним миром!
Конечно, для жизни в таких местах очень многое зависит от психики человека. Бывало, с ума сходили люди. На островах, на полярных станциях. Работаешь по контракту — отлучаться нельзя, ты прикован.
Но, я считаю, чтобы почувствовать свою страну, все это нужно увидеть! Север, Сибирь, Дальний Восток...
- А с коренным населением на Севере вам доводилось общаться?
- Конечно! Чукчи — очень интересный народ! Я знала их прекрасную поэтессу Тоню Кымытваль. С удовольствием вспоминаю героя соцтруда Клару Коляну, старика Рентына. Был у меня и чукотский поклонник. Его называли «князь», так как это был старый и очень богатый человек. Самое большое стадо оленей имел. А я девчонка совсем, приехала в свою первую чукотскую командировку. Зашли к нему в ярангу. Он посмотрел на меня и говорит: «Женой моей будешь!» Мой начальник ответил: «Нет, она дорогая!» Тот: «Тысячу оленей даю!» Мы потом не знали, как оттуда уехать!
- Чукчи иногда называют себя «луораветлан», то есть «настоящие люди». Как думаете, что это значит?
- Это те, кто умеет бить моржа, пасти оленей, запрягать собачью упряжку, кто прекрасно ориентируется в тундре, кто может воспитать вожака. И, знаете, они ведь действительно настоящие люди!
- Ваша жизнь на Севере превратилась в роман. Чем планируете заниматься дальше?
- Я возглавляю международную образовательную школу «Дом Филиппа». В мае отмечаем 20-летие. Работы много, но писать я, конечно, не брошу. За годы жизни на Севере накопился очень богатый, благодатный материал. И мне еще есть, о чем рассказать.
Елена КОЗИНОВА
Тэги