Национальная политика — это чистое и неприкрытое зло. Если где-то увлечены национальной политикой, то это признак войны или, в лучшем случае, отвратительного управления. Когда надо защищать какое-то этническое меньшинство, например русских в Чечне, — значит, все остальные политики уже провалены. Это значит, что не только меньшинства, но и титульные нации на грани ада. Недаром русские чиновники в Грозном производят такое унылое впечатление: они назначены отвечать за заведомо провальное дело.
Геноцид русских в Чечне — это не только трагедия чеченских русских (украинцев, татар, армян, евреев и пр.), но и трагедия самой Чечни и чеченского народа. Не меньшая, чем массовая гибель чеченцев во время войн. Если русские туда не вернутся, перспектива нового насилия не за горами.
Даже если брать советские "национальные" республики, то легко обнаружить, что высокий процент "русских" разных национальностей прямо отражал степень экономического развития, индустриализации, урбанизации, образования — всего самого лучшего и современного в них. И дело не в национальности. Наоборот, современный город не может трястись над своей этнической чистотой. Горная деревня может состоять из одного рода, первобытная община может не пускать чужаков, но город жив, пока он открыт, пока он вбирает в себя лучшие, самые квалифицированные кадры.
Управление на Северном Кавказе, в отличие от Татарстана и в последнее время — от Башкирии, находится на доисторическом уровне. Запутанный поиск балансов между племенами и родами, а также развитие "исконных" национальных культур, промыслов и даже туризма — это все бред. Пока этим исчерпывается политика, там всегда будет война. То есть промыслы и своя культура — это хорошо, конечно, и туризм сам по себе неплох, но это все бантики, а не политика.
Особенность исторической ситуации на Северном Кавказе, если ее обсуждать всерьез, в том, что буквально только что там закончился демографический переход, тот самый, который произошел в других российских регионах в первой половине прошлого века: преимущественно сельские народы стали преимущественно городскими. Когда на селе создается мощное перенаселение, молодые и пассионарные люди вынуждены устремляться за лучшей долей… Куда? Тут история знает только два варианта: либо в города, либо на войну.
Оказалось, что ехать-то, собственно, некуда. Чуть ли не единственный город, активно принимающий избыток населения из стран и регионов, — это Москва. Но во времена СССР города были и на Кавказе. И не стало их как раз благодаря всевозможным национализмам и национальной политике. Когда в республиках бывшего СССР начали убивать русских, для самих республик это стало самоубийством. Потому что одновременно были убиты промышленность, образование, инженерия, интеллигенция — все, что делает город городом, а цивилизацию — цивилизацией. Хотели бы вы, скажем, чтобы при случае вас лечил врач титульной национальности, поступивший в институт по блату и протекции своего тейпа, или правда хороший врач? Вопрос, естественно, риторический.
Но наши политики и управленцы, причем не только в Чечне, но и в Москве, все еще живут в бреду национальной политики. Надо помогать, конечно, бедным и несчастным русским старушкам и старикам, оставшимся в Чечне, потому что им некуда ехать. Надо вообще помогать бедным и несчастным — это социальная политика. Но если вы хотите и вправду изменить ситуацию коренным образом, придется восстанавливать города.
А это значит, придется строить промышленность. Не туризм и промыслы, занимающие ничтожное количество необразованного населения, а заводы. А раз речь идет о промышленности, понадобятся образованные кадры, то есть "русские" всех национальностей. А чтобы их зазвать, придется поначалу переплачивать. И не только. Придется создать не местное, а настоящее общероссийское правосудие. Настоящие, а не этнические образование, науку и многое другое, что делает город городом.
На это, конечно, местные властители не пойдут — они же управляют замученной войной необразованной массой и сидят на откатах с дотаций. А это означает, что нужно наконец вернуть Кавказ России. И вообще вернуть нашу землю себе, что возможно, только если ее освоить. Это сложно, болезненно, но альтернатива только одна — война.
Тэги
