Чего пугаются потенциальные приемные родители, когда им предлагают взять в семью ребенка другой национальности? Как преодолеть стереотипы и зачем это необходимо делать? В Год семьи родители, которые воспитывают детей других этнических групп, поделились с "НацАкцентом" своими историями.
“Детство не имеет национальности”, — говорит эксперт по социальному сиротству Александр Гезалов. С его высказыванием сложно не согласиться, но потенциальные приемные родители зачастую боятся брать в семью ребенка, принадлежащего к другому этносу. Чаще всего люди опасаются даже не внешних отличий, позволяющих сразу понять, что ребенок "не родной", а некорректных вопросов на улице, в школе и от родных и некой глубинной инаковости, которая мнится им в представителе другого народа.
Как показывает практика, опасения при усыновлении или опеке ребенка иной национальности развеиваются очень быстро, национальные стереотипы ломаются, внешние отличия перестают играть роль. Остаются просто дети, которым нужна семья, любовь и забота.
Семья Олега Романовича и Анастасии Плюховой воспитывает Сашу
Семья Олега Романовича и Анастасии Плюховой живет в Москве. Анастасия работает в детском хосписе «Дом с маяком», а Олег занимается собственным бизнесом. Идея взять приемного ребёнка пришла к Анастасии еще в детстве. В 2018 году они с мужем забрали из красноярского детского дома свою первую дочь Анну-Валерию. У девочки была врожденная расщелина неба, она пережила уже две операции, сейчас проходит реабилитацию и посещает 2-й класс речевой школы. После Анны-Валерии семья Романовичей-Плюховых оформила опеку над 11-летним Артемом, имеющим ментальные особенности здоровья. С 3 до 10 лет он жил в приемной семье, но его вернули в детский дом. Со временем Романовичи-Плюховы нашли кровную мать Артема и поспособствовали тому, чтобы они наладили общение. В 2021 году, в семью попала 16-летняя кореянка Саша, а в 2023-м Романовичи-Плюховы оформили опеку над 16-летней Машей. Помимо четверых детей в семье Романовичей-Плюховых есть собака и две кошки, всех животных они приютили с улицы.
- С Сашей мы познакомились, когда ей было 16 лет. Со вторым приемным ребенком у нас были сложности, он, например несколько раз сбегал из дома, мы искали его по всей Москве по несколько дней. Поэтому задумались именно о взрослой, более спокойной девочке, которой мы могли бы как-то помочь определиться по жизни. Артема забирали из центра содействия семейному устройству в Отрадном, с коллективом которого у нас сложились довольно теплые отношения. Мы созвонились с ними и объяснили ситуацию. Они долго думали, а потом перезвонили и сказали, что у них есть Саша. Я сразу подумала: “Отлично — мое любимое имя!” Про Сашу сказали, что она тихая, спокойная, талантливая, любит рисовать, играет на гитаре и старается учиться. “Единственное, — отметили сотрудники. — она кореянка”. Это было неожиданно и в первый момент мы с мужем как-то задумались. Но решили, что поедем и познакомимся, а там видно будет.
Саша нам очень понравилась: она действительно очень скромная, воспитанная, утонченная, производила впечатление настоящей леди. Оказалось, что она православная. У нее есть три сестры и брат, которые живут с мамой, а вот Саша в 13 лет попала в детский дом.
Мы взяли Сашу на гостевой визит, а после довольно быстро решили, что хотели бы забрать ее насовсем. Она дала свое согласие, хотя в центре содействия семейного устройства один из преподавателей отговаривал ее идти в семью, объясняя это тем, что так она якобы лишится льгот при поступлении в вуз.
Саша освоилась быстро, единственное поначалу ей было не очень комфортно в большой компании новых людей, например на семейных праздниках. Ей нужны были тишина и время, чтобы привыкнуть.
Были некоторые сложности со школой. Саша до 13 лет в школу не ходила и училась только дома, поэтому в 16 лет она пошла только в 6 класс. При этом она очень сообразительная, любит читать. В итоге мы договорились со школой: 7 класс Саша прошла экстерном после занятий с репетиторами, 8 класс успешно закончила на домашнем обучении, а в 9 класс пошла в обычную школу, влилась в коллектив, успешно закончила его и хорошо сдала ОГЭ. Теперь Саша решает, пойти ли учиться дальше в 10-11 класс или же поступить в колледж. Ей нравится математика и информатика, так что возможно ее будущая специальность будет связана с программированием.
В январе 2023 Саше исполнилось 18 лет. Пока она продолжает жить с нами, но наверняка уже скоро будет готова к самостоятельному полету. При этом мы, конечно, всегда будем на связи. Саша продолжает общаться со своей кровной семьей. Мы поддерживаем это, ее сестры и брат приезжают к нам в гости.
Несмотря на всю нашу продвинутость и вроде бы отсутствие каких-то стереотипов, все равно поначалу откуда-то вылезали страхи касательно национальности: а вдруг люди будут как-то смотреть на нее и на нас и задавать неудобные вопросы, вдруг проявятся какие-то особенные ограничения в плане религии или совсем иное питание.
Чтобы мы ни говорили, но общественное мнение и стереотипы имеют вес. Но все опасения развеялись еще при первой встрече. Ни ей ни нам никто не задавал никаких некорректных вопросов в плане национальности, никаких обидных или неуместных ситуаций я даже и не припомню.
Мы переживали немного, как она будет в школе, предупреждали, что, если ее, не дай Бог будут, дразнить, чтобы она обращалась к нам. Но, во-первых, Саша умеет отстаивать свои личные границы, у нее есть внутренний стержень, а во-вторых, и ситуаций таких не было: в современной Москве в классах учатся дети разных национальностей, так что она там и не выделялась.
Саша немного знает свою историю: ее предки-корейцы в свое время попали в Среднюю Азию, очевидно, в период репрессий их переселили с Дальнего Востока. Есть семейная легенда, что ее предок был поваром у императора, поэтому Саша говорит, что она хорошо готовит, так как это у нее по наследству. Но она и на самом деле очень здорово печет, готовит иногда какие-то блюда корейской кухни.
Уже в нашей семье она стала ходить на курсы корейского языка. Корейскую культуру она любит, но при этом в первую очередь смотрит на личность человека, а не на национальность и легко строит связи и отношения со всеми людьми. У нее есть подружки в школе и молодой человек, он из Тулы.
Из каких-то национальных черт, которые обычно ассоциируются с корейцами и которые я вижу в Саше, я вы выделила четкость, сдержанность, ответственность. Но при этом я не знаю, чего здесь больше — национальных особенностей или личностных.
Родителям, которые в раздумьях, а брать ли в семью приемного ребенка другой национальности, я хотела бы сказать, что этнические различия — это совсем не то, чего надо бояться. Уверена, этот момент будет вас напрягать меньше всего. Главное дать ребенку уверенность в себе, чтобы на любые неуместные и нетактичные вопросы он мог ответить сам.
Семья Ании и Алексея воспитывает Бибинур
- Мне с ранней молодости казалось, что жизнь ребенка в детском доме — это что-то неправильное. Я много об этом думала и даже в институте мой диплом был посвящен адаптации детей в приемных семьях. Когда задумались о приемном ребенке, то поняли, что для нас вопрос национальности вообще не играет роли. Пусть кто-то другой ищет свою «голубоглазую девочку-блондинку до года», а нам цвет глаз и волос абсолютно не важен. И вот мы встретили Биби. Ее мама киргизка, полное имя — Бибинур, что переводится как «светлоликая госпожа». Она родилась в Москве, так что в отличии от меня, например, Биби коренная москвичка. Мы вообще не видели какие-то внешние различия: сразу смотрели на нее с обожанием как на самую красивую девочку в мире и не задумывались ни о чем. Мне кажется, когда ты начинаешь заботиться о любом живом существе, то оно становится для тебя самым лучшем в мире и все. Не знаю, как это происходит. У меня есть ребенок из роддома и детского дома — я не вижу между ними разницы.
Наши сложности при адаптации в семье были в другом, они были связаны не с национальностью, а с тем, что наша система детских домов калечит ребенка, он получает там травматический опыт, который очень долго и трудно перерабатывается. Еще большая проблема в том, что информация о здоровье приемных детей редко соответствует действительности. Мы забрали Биби, когда ей был год и месяц. Она не разговаривала до 4 лет. И это связано опять же не с национальностью, а с ее историей в детском доме. У нас не подтвердилась куча диагнозов, зато выяснилось много того, что было упущено, и вот с этим гораздо-гораздо сложнее. У Биби по итогу есть инвалидность, которая ей поставлена до совершеннолетия.
При этом национальность приемного ребенка полезно узнать хотя бы из чисто практических соображений, чтобы лучше понимать особенности его здоровья и физиологии. Например, у нашей Биби есть специфические азиатские особенности. Когда мы ее забрали, у нее было очень плохое состояние, ее рвало по 10 раз за день, по сути, она умирала от голода.
В детском доме ее конечно кормили, но привычными для нас молочными смесями. Мы сделали генетический тест и выяснили, что у нее тяжелая непереносимость лактозы. У нас это редкость, а у людей сходного с ней генетического устройства бывает очень часто. На преодоление последствий изначального незнания врачей в детском доме ее особенностей у нас ушло почти 10 лет: только в прошлом году она стала есть нормально.
Еще один момент. Уже дома увидели внизу спины огромный черный синяк, как будто ребенка били смертным боем. Я уже было собралась снять побои, но педиатр нам объяснила, что это монгольское родимое пятно — особенность пигментации кожи, которая проходит через некоторое время. У Биби она исчезла полностью к 8 годам. Еще у нее такая кожа, что на первом апрельском солнышке она загорает минут за пять. Это очень забавно смотрится на контрасте с бледным папой.
Такие моменты будущим приемным родителям, конечно, хорошо бы знать. Особенности кожи, волос, усвоение каких-то веществ, лекарств — это все моменты, которые надо учитывать.
И в целом, чем больше информации о ребенке, в том числе о его корнях, тем лучше. Ведь это все часть его истории, это может ему понадобиться в будущем. И наш долг передать ему эту информацию. Сейчас я не буду специально учить Биби киргизскому языку, так как у нас есть более первоочередные учебные задачи, но если у нее возникнет интерес, мы, конечно, его поддержим. Если она захочет съездить в город, где родилась ее мама, мы готовы с ней поехать, рассказать, посмотреть.
Никаких глобальных связанных с национальностью сложностей при общении с другими людьми у нас не было. Люди могут обратить внимание и тогда задать не совсем тактичные вопросы, если вдруг Биби начнет на улице капризничать. Но это единичные случаи. У нее очень хорошая школа, там всех больше интересует как ей помочь.
Все наши родственники Биби приняли сразу и без вопросов. Моя мама как-то сказала: «Интересно, как это так получилось, что она такая наша, а родилась не у нас?».
В этом году мы впервые ездили в Кыргызстан. Без каких-то конкретных целей, как обычные туристы. Муж и старшая дочка ходили в горы, мы с Биби прекрасно провели время на Иссык-Куле. У нас был отличный домик с абрикосовым садом под окнами, Биби кидала камешки в воду, кормила овечек, съела, наверное, тонну абрикосов, все было очень хорошо. Невероятно дружелюбные хозяева, которые все время хотели ее накормить.
Что меня удивило — сколько там красивых людей! Мы раньше думали, что это просто наша Биби такая красотка, а оказалось, там глаз не оторвать очень от многих. К нам относились очень по-доброму. Но не потому, что Биби киргизка, а просто потому, что это такие люди и они ко всем так относятся.
Для ребенка гораздо важнее не его национальность от рождения, а в какой среде он воспитывается. Чем больше я на эту тему думаю, тем больше прихожу к выводу, что глобально национальные различия роли не играют. Скорее есть некие отличия между жителями северных стран и южных регионов и между жителями мегаполисов и маленьких городов. А в целом есть просто люди и общие человеческие правила коммуникации. При этом у меня есть некоторые страхи по поводу того, как в России относятся к представителям нетитульной национальности. Я татарка и выросла в месте, где было много этнических татар, но своего языка я не знаю, так как у нас не было ни школ, ни литературы для обучения. Иногда я слышу, как знакомые обсуждают при мне «понаехавших», но при этом они не понимают, что я тоже «нацмен», они не включают меня в их число, так как я не отличаюсь от них ни внешне, ни поведением. Но это выделение “своих-чужих” очень мне неприятно.
Ксенофобия включается, когда человеку страшно. Из-за этого я, конечно, переживаю, когда думаю о будущем Биби. Но я также уверена, что у самых яростных ксенофобов ненависть отключается, когда они сталкиваются лицом к лицу с другим человеком.
Поэтому надо больше и лучше узнавать друг друга, искать точки соприкосновения, делать доступным обучение языку для детей мигрантов. Расширение мира через узнавание культуры и традиций другой национальности полезно и спасительно для обеих сторон.
Семья Елены и Мурата воспитывает Нозияи
Елена и Мурат вместе уже больше 20 лет. Они занимаются семейным бизнесом и живут в своем доме под Санкт-Петербургом. Их старшему сыну Тимуру 18 лет, у него уже началась самостоятельная жизнь. Но Елена и Мурад все равно остаются молодыми родителями и скучать им не приходится, ведь сейчас в их семье растут трое детей дошкольников: 6-летний Артур, 4-летняя Карина и 3-летняя Нозияи или, как ее зовут дома, Надя. Свою младшую дочку Елена и Мурат забрали из детского дома два года назад. Елена подчеркивает, что в своих высказываниях на тему приемного родительства над ребенком другой национальности она никого ни к чему не призывает и выражает только свое мнение, основанное на опыте и жизненных наблюдениях.
- Дети нам давались очень трудно. Но мы с мужем всегда мечтали о большой семье. Поэтому мотивация у нас была сильная. И все эти годы мы знали, что если не получится родить своих, то мы возьмем приемного ребенка. Своего старшего сына я родила в 27 лет, потом был перерыв в 12 лет и в 39 лет я родила второго сына, а еще через два года — дочку. Казалось бы — два мальчика и девочка, мечты сбылись. Но мысль о том, что мы могли бы взять приемного ребенка меня не покидала. Я стала смотреть информацию в интернете и всесторонне разбираться в этом вопросе.
Какое-то время я не говорила мужу о своем намерении, так как боялась, что он скажет, что я сошла с ума и начнет меня отговаривать. Но он сказал: «Давай возьмем. Только девочку».
Вся подготовка до момента получения заключения о том, что я могу стать приемным родителем, заняла год. И этот период, пока я готовилась и собирала информацию, был очень тяжелый для меня эмоционально, я могла расплакаться от напряжения. Ведь, если честно, будущему приемному родителю надо пройти круги бюрократического ада. Но с другой стороны — это такая проверка на то, а действительно ли ты хочешь взять приемного ребенка?
Когда после получения на руки заключения я стала искать ребенка в базах приемных родителей, я вообще не задумывалась о вопросе национальности. Однако в опеке вопрос о том, важна ли нам национальность будущего приемного ребенка, мне задали одним из первых. Я понимала, что у национального ребенка шансов попасть в семью меньше. Однажды я спросила: «А что, национальных детей хуже забирают в семьи?». Мне ответили, что раньше, лет 20 назад, действительно их усыновляли хуже: раньше для абсолютного большинства была очень важна тайна усыновления. Люди скрывали от малыша и окружающих, что ребёнок неродной. Соответственно, хотели, чтобы ребенок максимально походил на них, чтобы избежать вопросов и не нарушить тайну. Но это оборачивалось против всех: семья жила в постоянном стрессе, что кто-то узнает или расскажет ребенку. А для выросшего ребенка, который случайно или нет, через много лет узнавал, что он неродной, это было чревато сильнейшей психологической травмой.
Сейчас другая ситуация: психологами и специалистами по приемному родительству доказано, что ребёнок с самого раннего возраста должен знать о том, что он приемный. Он должен это понять, принять и потом с этим жить. И общество тоже имеет право знать эту информацию. Иначе это постоянный фоновый груз тревоги и недосказанности, жизнь во лжи. Поэтому и вопрос национальности стал не таким важным для будущих приемных родителей. В опеке мне ответили тогда: «Сейчас берут всех». Да, для некоторых это по-прежнему принципиальный момент, но стало намного-намного проще.
Что страшит будущих приемных родителей? Махровые стереотипы, которые возникают в голове от незнания или нежелания с ними разбираться. Люди путают понятия. На что влияет генетика?
Гены отвечают главным образом за внешность — цвет кожи, разрез глаз, цвет волос, и за ряд особенностей здоровья. Но доказано, что воспитание и окружающая среда на формирование характера влияют сильнее, чем наследственность.
Тем более, что у приемного ребенка зачастую невозможно со 100% вероятностью установить национальность. Наша дочь тому пример: ее мать в документах записана как русская, ее бабушка русская, но при этом я знаю, что дочка имеет и армянские корни тоже — ее дедушка армянин. Внешне и по фамилии кровная мама Нади также выглядит как армянка. Национальность кровного отца нашей дочери вообще сплошной вопрос. В документах он записан как гражданин Узбекистана. Но при этом в судебной документации о лишении родительских прав с его слов записано, что на момент зачатия ребенка он в стране не жил. Поэтому большой вопрос, а какие у нее корни по линии отца. Информация о национальности ребенка может быть записана со слов и ее не проверить, соответствует ли она действительности.
Если вопрос о национальности сильно волнует будущего приемного родителя, это повод задать себе вопрос — а почему так? С большой долей вероятности, за этими страхами стоят некие непроработанные травмы, некие заранее завышенные ожидания от ребенка. Но ведь эти вопросы могут возникнуть и с кровным сыном или дочерью. А мы не имеем права ожидать от ребёнка в принципе, каким он будет. Поэтому приемный родитель с такими сомнениями должен в первую очередь разобраться в себе, проработать какие-то свои травмы и только потом идти в приемное родительство, которое и без того очень сложное.
Когда я начала искать ребенка, то сразу поняла, что национального ребенка возьму скорее, чем русского. К слову, мой муж по линии отца наполовину осетин, а по линии матери русский. Изначально мы смотрели девочку-китаянку. Я планировала ее брать, но в тот момент была еще очень неопытна в плане оформления документов. Получилось, что пока я собиралась — ее забрали. После этого мы смотрели девочку-цыганку, но и с ней не получилось по ряду причин. И вот 24 февраля 2022 года мы увидели в базе нашу будущую дочку. По имени сразу было понятно, что она национальная девочка. Ей на тот момент было два года. И вот уже второй год Нозияи часть нашей семьи.
Единственное в чем я считаю мы допустили ошибку — мы стали обращаться к ней русифицированным вариантом ее имени. Но этому есть объяснение: в детском доме она жила два года, но все называли ее по-разному. Когда мы ее забрали, то спросили у знакомых из Узбекистана, как чаще всегда адаптируется имя Нозияи, и по их рекомендации стали ее звать Надей, к чему все привыкли.
Я знаю, что в последнее время национальных детей в базах данных снова стало больше. Это связано с общей ситуацией: доходы многих людей падают, ситуация в экономике нестабильная, стало в целом сложнее жить. Но дети рождаются. И если вы думаете все-таки брать приемного ребенка и боитесь брать детей другой национальности, то попробуйте поработать над этой проблемой, задать себе вопросы, подумать о своих страхах. Скорее всего, их можно преодолеть.
Редакция благодарит за помощь в подготовке материала благотворительный фонд "Измени одну жизнь" и лично Иоланту Качаеву, а также благотворительный фонд "Волонтеры в помощь детям-сиротам", его проект "Сопровождение замещающих семей" и лично Оксану Маркеч.
