В День защиты детей хочется вновь стать маленьким. Просыпаться спозаранку, проводить больше времени на улице, чем дома, завязывать дружбу за пять минут, а мириться за десять секунд. Или хотя бы вспомнить, как это было, вздохнуть и вернуться к своим скучным взрослым делам.
Историями о детстве с "НацАкцентом" поделились российская немка, ненка, аварец и чеченец, чье взросление пришлось на 80-90-ые годы и прошло в экзотических для среднестатистического россиянина географических и климатических условиях.
Про казахский язык, многонациональный класс и борьбу за права нацменьшинств
Маргарита Лянге, Президент Гильдии межэтнической журналистики
До десяти лет я жила в Северном Казахстане в городе Целинограде. Ходила там в обычную школу. Все дети в начальной школе в обязательном порядке учили казахский язык. Я до сих пор помню учебник с изображением мальчика на обложке, отдельные слова знаю, умею считать на казахском. А в начальной школе знала язык прямо скажем неплохо. В классе было 42 человека, ребята совершенно разных национальностей: казахи, немцы, русские, украинцы, поляки, корейцы. По национальностям мы не делились, вообще не обращали на это внимание.
Но вот на уроках казахского языка выяснилось, что большинство казахов не очень хотели свой язык учить. А мне язык нравился, у меня была "пятерка" и казахи у меня списывали.
И только когда учителя начали корить наших казахов - "Как же так? Вы свой язык знаете хуже, чем ребята других национальностей?" - только тогда мы вообще поняли, что мы оказывается каких-то разных национальностей.
После того, как начальная школа закончилась, в средней продолжать учить казахский язык можно было только казахам. Я, не казашка, ходила по этому поводу ругаться к директору. Предлагала обмен: давайте вместо одного из казахов моего класса, кто не хочет, учить казахский буду я.
Я эту ситуацию часто вспоминала, когда чередой шли скандалы, связанные с изучением родных языков: учить по выбору или в обязательном порядке, всем в регионе или только представителям этого этноса.
Мой папа, российский немец, выучил казахский, чтобы общаться с казахами, не говорящими по-русски, в аулах, в которых часто бывал в командировках. И для меня он был примером: если ты живешь в окружении какой-то этнической группы, нормально выучить их язык. А изучение в детстве казахского мне потом в жизни здорово пригодилось. Я до сих пор с первого раза слышу все тюркские имена, правильно ставлю ударения. Для журналиста, специализирующегося на межэтнической теме, это бесценное качество.
Про землянику в бусах и чеченский страйкбол
Иса Закриев, руководитель отделения Гильдии межэтнической журналистики в Чеченской Республике.
В детстве детство не кажется трудным. Но когда рассказываешь, что мультик по телевизору один раз в неделю - это значимое и долгожданное событие, у современных детей в голове не укладывается. Если опустить воспоминания о том, что у нас не было сотовых телефонов, интернета и даже видиков, а сладости только по праздникам, то мое детство в селе Комсомольском Урус-Мартановского района было вполне счастливым. Оно начиналось летом, но периодически прерывалось работой на огороде. А он был большой - 30 соток. Поэтому мы не покупали картофель, лук, чеснок, кукурузу, все было свое и экологически целомудренное. Да и фруктов хватало.
После выполнения плана по прополке чеснока или окучиванию картошки, мама отпускала меня поиграть с друзьями. А игры у нас были все в лесу, благо он начинается за околицей села и уходит в горы.
Как в Швейцарии, примерно. Так говорят наши земляки, эммигрировавшие в Европу.
В июне созревала лесная земляника. У неё чудесный насыщенный вкус, клубника с огорода не может с ней соперничать, тем более южноафриканская, унаследовавшая только запах. Из чего я делаю вывод, что большинство людей не знакомы с настоящим земляничным вкусом. Конфеты и жевательная резинка со вкусом клубники не в счёт. Мы собирали её, нанизывали на стебель травинки, как бусы, и соревновались чья тяжелее.
А после поспевали дикая груша, виноград, фундук, грецкий орех... Мы ходили специально их покушать, хотя и дома этого добра достаточно. Но нас привлекал лес, его запахи, возможность увидеть зайца и с оголтелыми криками погнаться за ним. Вспугнуть косулю, а дома рассказывать о её молниеносном прыжке на много метров.
Мы спорили о возрасте медведя по его следу, а вечером, возвращаясь, домой дразнили шакалов воем, те отвечали тем же, скорее всего ругались на нас.
Конечно, мы искали в лесу и клады, правда, так и не нашли ни одного.
Играли в войну, делая из огромных листьев лопуха шлемы и бронежилеты.
Был у нас и свой страйкбол. Когда плоды алычи достигали двухсантиметрового размера, мы шли в лес, делились на две группы по четыре-пять человека, набирали полные карманы зелёной алычи и стреляли друг в друга из рогаток, прячась за деревьями. Не спорю, игра довольно опасная, но адреналин зашкаливал.
До сих пор помню жжение между лопаток, когда "противник" оказался в тылу и удачно выстрелил, хотя его злорадный смех был обиднее.
Таковы мои наиболее яркие воспоминания о далёком детстве в СССР.
Не скрою - хочется вернуться.
Про полярную ночь, коварную речку и тундровую взаимопощь
Антонина Горбунова, исполнительный директор Совета МОО "КМНСОЮЗ"
Родом я с Канинского полуострова, посёлок Ома. Мы с младшим братом часто в каникулы кочевали с родственниками по тундре. С этим у нас связано много воспоминаний и интересных историй. Вот одна из них.
Как-то зимой мы втроем с братом и наша тётя куда-то ехали (вот не могу вспомнить куда и откуда).
А у нас там есть такое место - речка, как горная, с перепадами и она местами не замерзает. Считается опасным участком пути. Его мы проехали хорошо, но сразу за ним так получилось, что тетя выпала из нарт.
Дальше я попыталась достать вожжи (по нашему - Мэта'иня). Но безрезультатно. Олени неслись быстро. Сама выпала.
Встретились мы с тетей Машей где-то по дороге. Идём, она плачет, что моей маме скажет, сына ее потеряла. Потом встретили и брата, он сам «эвакуировался» из нарт.
Идём где-то в ночи (как мне казалось, но ночи-то полярные зимой, может и днём было), погода благо хорошая была. Мне тогда совсем не страшно было, хотя сейчас я понимаю всю серьёзность ситуации. Долго мы шли, а потом увидели нашу оленью упряжку, привязанную к кустарнику. Видимо, кто-то проезжал мимо и решил выручить. В тундре так принято: всегда помогать друг другу, ведь от этого может зависеть чья-то жизнь.
Про ожидания, реальность и мечту о велосипеде
Хаджимурат Сагитов, руководитель отделения Гильдии межэтнической журналистики в Дагестане
Я вырос в горном дагестанском селе. Все мальчишки в нем очень ждали обрезания.
Во-первых, в этот день ты становишься мужчиной, бывалым человеком. В пять-шесть лет очень важно почувствовать себя взрослым.
Во-вторых, эту процедуру проводили в райцентре, в котором никто из малышей ни разу не бывал. Уже прошедшие "инициацию" пацаны рассказывали, как там интересно, сколько много людей. Все завидовали!
А в-третьих, - по возвращению в село в гости приходили все мужчины семьи и каждый дарил подарки - деньги. На эти средства виновник торжества покупал себе первый велосипед.
Я считал дни! Все было уже распланировано, даже велосипед выбран...
Но в день Х к отцу в гости приехал близкий друг. Поэтому все планы переиграли. Обрезание мне сделали дома, отдельных гостей не было, подарков и велосипеда тоже. Так что мужчиной я стал через личную трагедию.
Что касается национального вопроса, до студенческих лет мы вообще не знали, кто какой национальности. Людей определяли скорее по району проживания и не задумывались, почему в разных дагестанских селах жители говорят на разных языках. Просто принимали это как данность, заодно впитывая языки соседей. А в студенчестве в Махачкале это знание очень пригодилось, чтобы помогать разрешать возникающие конфликтные ситуации: если ты мог поговорить с возмутителем спокойства на его родном языке, к тебе прислушивались.
А как прошло ваше детство? Присылайте свои истории с национальным колоритом на info@nazaccent.ru. Лучшие мы опубликуем в отдельной подборке!
Записала Юлия Бобкова
Тэги
