17 июля, в день рождения Николая Миклухо-Маклая, в России отмечается День этнографа.
"НацАкцент" вспоминает выдающихся российских этнографов, которые внесли значительный вклад не только в исследование быта, верований,обычаев и языков наших народов, но и в становление неравнодушного гражданского общества, в котором представители интеллигенции - одна из движущих сил.
Владимир Богораз - вечный бунтарь
На счету одного из самых именитых исследователей российского Севера, создателя собственной этнографической школы Владимира Богораза не только десятки монографий и экспедиций, но и больше двадцати политических процессов, годы ссылок и тюрем.
Родился Натан Богораз в 1865 г. в многодетной семье раввина. Все его братья и сёстры "болели революцией": принимали участие сначала в деятельности "Земли и воли", а затем и "Народной воли". Не стал исключением и сам будущий учёный: уже на первом курсе стал членом тайного студенческого кружка по изучению трудов Карла Маркса, а затем и других подпольных организаций "более решительного свойства". Горячая увлечённость народовольческими идеями и стремление "лечить российское самодержавие железом и огнём, а точнее – динамитными бомбами" привела к закономерному результату. В ноябре 1882 г. за участие в студенческой нелегальной сходке Богораза арестовали и выслали сначала в Ростов-на-Дону, а затем в Таганрог.
Но и в ссылке молодой человек продолжил бороться с режимом. Череда неудачных народовольческих акций и несколько судебных процессов привели к тому, что Богораза осудили на десять лет ссылки и отправили в Колымский округ. В своей автобиографии он написал: "Послали меня в места отдалённые – за 12 тысяч вёрст и на 10 лет сроку. Ехал я до Колымска около года, по Каме и Оби плыл на арестантских баржах, замурованный в трюме. От Томска до Иркутска шагал по Владимирке пешком, в Якутске покатили зимой с жандармами на тройках почти полураздетые".
Вскоре он оказался в Среднеколымске.
Заниматься в маленьком городишке было нечем, и Богораз, чтобы хоть как-то скоротать время, стал записывать услышанные от казаков песни, былины и сказки. Интерес молодого бунтовщика к фольклору поддержал известный этнограф Всеволод Миллер, позже настоявший на том, чтобы Отделение русского языка и словесности Академии наук под богоразовские материалы выделило целый том.
Книга, изданная в 1901 г., называлась "Областной словарь колымского русского наречия". В неё вошли 153 песни, 103 загадки, восемь скороговорок, 27 пословиц и пять сказок, записанные опальным исследователем. Но ещё до выхода тома Миллер стал ходатайствовать, чтобы Богоразу и некоторым другим ссыльным народовольцам власть разрешила принять участие в Сибиряковской экспедиции. На Владимира Германовича была возложена задача – собрать материалы по языку, фольклору, общественному строю, экономике, быту, культуре чукчей и эвенов, кочевавших по правым притокам реки Колымы. Организаторы не возражали против того, чтобы смутьян нанял переводчиков. Но жители Среднеколымска знали в основном чукотско-русский жаргон, пригодный лишь для ведения торговых операций. Пришлось учёному самому "выучиться хоть сколько-нибудь разговаривать с представителями этих племён".
В 1898 г. благодаря ходатайству петербургских учёных Богоразу разрешили досрочно вернуться из ссылки. В Петербурге он стал научным сотрудником Музея антропологии и этнографии, выпустил свою первую монографию "Материалы по изучению чукотского языка и фольклора, собранные в Колымском округе". Однако Министерство внутренних дел было очень недовольно тем, что неблагонадёжного учёного приняли на работу. Да и сам Богораз по-прежнему вёл себя неблагоразумно.
Например, на банкете в честь столетия Пушкина прилюдно прочитал своё стихотворение "Разбойникам пера", в котором рискнул ужалить сильно раздражавшее его, зато поддерживающее официальную власть, издание "Новое время".
Спасли молодого этнографа от жандармского гнева лишь вмешательство академика Радлова и своевременный отъезд. По приглашению американского антрополога Франца Боаса Богораз принял участие в Северо-Тихоокеанской Джезуповской экспедиции. В течение лета посетил стойбища оленных чукчей, затем выехал на собаках на Камчатку, по пути обследуя группы оседлых коряков и ительменов.
В апреле 1901 г. вновь на собаках выехал на север Чукотки, уже в мае был у эскимосов селения Чаплино, оттуда отправился на остров Святого Лаврентия и на байдарках возвратился в Ново-Мариинск, пароходом отбыл во Владивосток, а затем в Америку для обработки собранных материалов.
Продолжэние истории Владимира Богораза - здесь.
Владимир Иохельсон - революционер Крайнего Севера
Если бы царское правительство не отправляло революционеров в колымскую и якутскую ссылки, отечественные этнография и лингвистика лишились бы целого ряда блестящих учёных-исследователей. В том числе - Владимира Ильича Иохельсона, который, попав в далёкий край не по своей воле, открыл новую страницу в истории российской науки.
Родился Владимир Иохельсон в 1855 г. в городе Вильно (ныне Вильнюс) в зажиточной еврейской семье. Родители готовили его к богословской карьере. Воспитание Владимир получил очень строгое, по своим собственным воспоминаниям, "ничего не знал, что происходит вне нашего дома, хедера (школы) и синагоги".
Даже раввинское училище казалось старозаветным родителям Иохельсона рассадником ереси и свободомыслия, и только после ожесточённых споров с отцом юноша получил разрешение на поступление туда.
В училище Владимир близко сошёлся с Аароном Зунделевичем, впоследствии видным членом "Земли и воли" и "Народной воли". Небольшой кружок "для саморазвития", организованный в учебном заведении Зунделевичем, через несколько лет превратился в крупный центр распространения подпольной литературы. Под влиянием друга Иохельсон активно включился в революционную деятельность, и в 1875 г. был вынужден под угрозой ареста бежать в Германию. Там получил профессию токаря, работал на машиностроительном заводе, жил в русской студенческой коммуне.
В конце 1877 г. Иохельсон вернулся в Россию и вступил в организацию "Народная воля". На родине заведовал динамитной мастерской и типографией по изготовлению подложных паспортов, помогал переправлять нелегалов через границу. Летом 1888 г. был арестован и заключён в Петропавловскую крепость, откуда отправлен в десятилетнюю ссылку в Восточную Сибирь. Первоначально его поселили в Олёкминске, но вскоре местная полиция, прочитав в одном из писем смутьяна рассуждения о том, что ссыльные должны заняться изучением туземных племён, "пошла ему навстречу" и с соответствующим ироничным напутствием отправила на Колыму.
Больше двух лет Иохельсон провёл среди местного племени – юкагиров и ламутов.
Прекрасно изучил юкагирский язык, собрал ценнейший этнографический материал – полные данные о юкагирах, которые до того времени почти никому не были известны и даже считались вымершими.
По результатам наблюдений учёный пишет серьёзные научные работы "Олёкминские скопцы" и "Заметки о населении Якутской области в историко-этнографическом отношении". Последний труд удостоен серебряной медали Императорского Российского географического общества (ИРГО).
В 1894–1897 гг. Иохельсон вместе с другим ссыльным российским этнографом Владимиром Богоразом принимает участие в Сибиряковской экспедиции. За работу "Бродячие роды между Индигиркой и Колымой" награждён малой золотой медалью ИРГО.
В 1898 г. учёный возвращается в Петербург, где встречается с американским антропологом Францем Боасом, пригласившим его участвовать в Северо-Тихоокеанской экспедиции.
Разрешение на поездку Иохельсону и Богоразу даёт лично Николай I, однако сопровождает его тайным циркуляром: не оказывать им, как бывшим революционерам, никакой помощи.
В результате отряд вынужден работать в тяжелейших условиях, но, несмотря на все трудности, исследователям удаётся собрать обширные этнографические и лингвистические материалы. На их основе Иохельсон написал несколько ценнейших монографий по истории и культуре коряков и юкагиров. Составил русско-юкагирский и юкагиро-русский словари, собрал уникальную коллекцию местных писем и чертежей на бересте, а также материалы по фольклору, лингвистике, антропологии, семейным отношениям, религии, обычаям, материальной культуре и экономике местного населения, ставшие основой для монографии "Юкагиры". Нашёл и описал многочисленные образцы существовавшей в то время у коряков каменной и костяной индустрии, глубоко изучил их самобытное искусство, особенно изделия из кости и национальную вышивку.
Еще больше о приключениях и исследованиях Владимира Иохельсона - читайте тут.
Пётр Услар - кавказский пленник.
Некоторым людям Бог отсыпает талантов и жизненных благ полной горстью. А они, неугомонные, вместо того чтобы почивать на лаврах, находятся в вечном поиске, стараются не для себя, а для других. Закономерно терпят лишения, проживают трудную жизнь, но, видимо, иначе не могут. Таким человеком был барон Пётр Карлович Услар – военный инженер, генерал-майор, лингвист, этнограф, один из крупнейших кавказоведов XIX века, автор грамматических описаний абхазского, чеченского, аварского, лакского, даргинского, лезгинского и табасаранского языков.
Родился будущий учёный в 1816 году в родовом имении в деревне Курово Вышневолоцкого уезда Тверской губернии, когда-то пожалованном за доблесть и отвагу Александром I его деду майору Карлу фон Услару, уроженцу Ганновера, много лет отдавшему службе в российской армии. Отец Петра – капитан Карл Карлович Услар – участник войны 1812 года, мать – Вера Чихачёва – дочь коллежского асессора. Услар-младший окончил Третью Петербургскую гимназию и, продолжая династию, поступил в Главное инженерное училище на специальность "военный инженер".
В самый разгар Кавказской войны в 1837 году был командирован в сапёрный батальон Отдельного Кавказского корпуса. Принимал участие во взятии крепости Ахты в Южном Дагестане. В 1939 году женился на дочери генерала Софье Карловне Краббе. После свадьбы оставил Кавказ, но не военную службу. Так, в 1843 году в составе Отдельного Сибирского корпуса Услар принимал участие в экспедиции против мятежного султана Кенесары Касымова и изложил свои впечатления в анонимном очерке "Четыре месяца в Киргизской степи". Затем для составления военно-статистического описания регионов был командирован в Вологодскую и Тверскую губернии. И только в 1850 году вернулся на Кавказ, где прожил четверть века.
Страстное увлечение историей горного края началось с прозаической задачи: военно-статистического описания Эриванской губернии. По итогам этого сочинения Петра Карловича приняли в члены Кавказского отдела Императорского Русского географического общества. И не просто приняли, а поручили составить письменную историю Кавказа.
"Надёжный источник информации о традициях, обычаях и нравах народа – родной язык", – рассудил Услар и обратился к лингвистическим изысканиям. Исследования горных наречий барон начал с западнокавказской семьи: черкесского, убыхского и абхазского языков. Наиболее увлёк учёного бесписьменный на тот момент абхазский: именно Пётр Услар на основе кириллицы первым составил для этого языка алфавит, который позднее был существенно переработан другими лингвистами.
В 1862 году Услар вместе с кабардинским писателем Умаром Берсеевым работал над кабардинской азбукой. В том же году принялся за изучение чеченского языка. Со временем вместе с двумя чеченцами, знакомыми с русской грамотой, прапорщиком Кеди Досовым и муллой Янгулбаем Хасановым, открыл в крепости Грозной школу, в которой обучал местных школяров русской и чеченской грамоте.
За монографии "Чеченский язык" и "Абхазский язык" учёный удостоен почётной Демидовской премии. В эти труды вошли также собранные бароном национальные пословицы, поговорки, песни и сказки. Наработки Услара стали основой для чеченского букваря, написанного Кеди Досовым.
С 1863 года Пётр Карлович поселяется в Темир-Хан-Шуре и последовательно принимается за изучение и описание дагестанских языков: аварского, лакского, хюркилинского и лезгинского. Последним покорился исследователю табасаранский, который и по сей день считается одним из самых сложных языков мира.
Учёный мечтал издать серию монографий, охватывающую наиболее распространённые языки кавказского семейства, и хотя не успел довести идею до конца, его вклад в лингвистику и этнографию огромен. Услар с нуля создал алфавиты для нескольких кавказских народов. Причём для того, чтобы наиболее полно передать фонетические особенности горских языков, использовал, как кириллические и латинские буквы, так и грузинские и придуманные самостоятельно символы. Удивительно, что в эпоху, когда лингвистическая терминология только формировалась, описания Услара давали очень точное представление о структуре языка и особенностях его фонетического строя.
Не менее усердно Пётр Карлович занимался распространением грамотности среди горцев: дидактические принципы обучения на двух языках, разработанные учёным более 150 лет назад, применяются в России и сегодня в системе двуязычного образования.
Еще больше о Петре Усларе - по ссылке.
