"Твой брат Затундренской", "Твой друг Забайкальской", "Твой брат Барабинской"... Так шутливо подписывал письма друзьям Маттиас Александр Кастрен. Каждый из этих "псевдонимов" — производное от тех мест, откуда отсылались послания.
Что делал этот российский финн со шведской фамилией за тысячи километров от родной Терволы, в которой увидел свет 2 декабря 1813 года? Что погнало его в те места, куда по доброй воле подданные Российской империи обычно не попадали? Ответ, вероятно, удивит сегодняшних прагматиков: Кастрен изучал языки тамошних народов: зырян, ненцев, тунгусов...
Национал-романтизм
Поначалу ничто не предвещало столь удивительных странствий. Родители Маттиаса Александра происходили из семей потомственных священников, да и сам Кастрен собирался заниматься богословием. В 1836 г. он заканчивает Гельсингфорский (Хельсинкский) университет со степенью кандидата философии. Кастрен заинтересовался языкознанием и этнографией Северной Евразии, потому что в 1835 г. появилось издание "Калевалы", подготовленное Элиасом Леннротом (выдающийся российский исследователь карело-финского эпоса, языковед, врач. – Прим. ред.). Связанные с этим национально-романтические настроения оказали решающее влияние на выбор его жизненного пути.
Летом 1838 г. Кастрен отправляется в свою первую экспедицию – в финскую Лапландию, где изучает саамские язык, фольклор и мифологию. Так появляется диссертация о склонении имен в финском, эстонском и саамском языках. Летом следующего года Кастрен отправляется в Восточную Карелию для сбора лингвистического и фольклорного материалов. Во время этой поездки он знакомится с поэтическим языком северных карелов и начинает перевод "Калевалы" на шведский язык. В 1841-м Кастрен вместе с Леннротом отправляется в Лапландию. Это было первое большое путешествие Маттиаса Александра. В планы входило посещение русской Лапландии, однако пришлось ограничиться территорией Финляндии и Норвегии.
В январе 42-го Кастрен узнает о том, что Петербургская академия наук решила направить большую научную экспедицию в Сибирь, на территорию проживания коренных народов. Но право попасть в эту экспедицию надо было еще заслужить!
Жажда языкознания
Он срочно едет в Архангельск, где начинает изучать ненецкий (юрако-самоедский) язык, продолжает свое путешествие вдоль Арктического побережья, через тундру... В феврале 43-го он уже в Пустозерске (исчезнувший город в нижнем течении Печоры, недалеко от нынешнего Нарьян-Мара. – Прим. ред.). Далее – Усть-Цыльма (староверы), Ижма (северные коми) и, наконец, Колва. В этой деревне Кастрен продолжает изучать ненецкий язык и знакомится с северными диалектами коми (зырянского) языка.
В сентябре законченную рукопись по грамматике коми языка Кастрен отсылает в Петербургскую академию наук как доказательство своих научных талантов и своеобразную заявку на включение в сибирскую экспедицию.
В ожидании вестей из столицы Кастрен продолжает двигаться на восток. В ноябре 1843 г. он прибывает в Обдорск – населенный пункт, расположенный близ Обской губы.
В Обдорске Маттиас Александр продолжил изучение ненецкого языка, сделав важный вывод о родстве ненецкого и финского языков. В феврале 1844 г. Кастрен отправляется вверх по Оби в село Березово. Именно там, в Березове, ученый узнал свой диагноз: туберкулез. В результате пришлось вернуться на родину. Академия наук согласилась, что выделенные ему средства на экспедицию будут потрачены на следующий год.
В Гельсингфорсе Кастрен быстро дорабатывает и издает грамматику коми языка, за которую Академия наук награждает его почетной Демидовской премией, а один из разделов засчитывается за докторскую диссертацию. Одновременно неутомимый исследователь изучает марийский язык с помощью служившего в Гельсингфорсе солдата-мари.
Не находя понимания и поддержки (в том числе финансовой) в Гельсинфорском университете, Кастрен все свои надежды и чаяния возлагал на Академию наук, которая и финансировала все его дальнейшие исследования.
Долгожданная Сибирь
В феврале 1845 г. для Кастрена начинается вожделенная экспедиция по Сибири. Спутником его на сей раз становится Юхан Рейнгольд Бергстади, только что получивший степень магистра. Языковедческая работа началась с остяками (ханты), проживавшими вдоль Иртыша и Оби. Затем в небольшой деревне Торопково Кастрен встретил несколько лесных ненцев. Их язык был тогда совершенно не известен науке. Сравнивая языки тундровых и лесных ненцев, ученый открыл новое видение истории лексики и фонетики. Результатом этой работы стала статья "Замечания о родстве самоедского и финского языков" – заметный шаг в этимологическом исследовании уральских языков.
Конец лета 1845 г. Кастрен провел в Сургуте, работая над рукописью грамматики хантыйского языка. Затем он продвигается вверх по Оби и прибывает в небольшой городок Нарым. Проживавшие вокруг него селькупы (остяко-самоеды) стали следующим объектом исследований Кастрена. Хотя селькупы по языку сильно отличались от ханты (или истинных остяков), их также называли остяками, пока Кастрен не внес ясность.
А экспедиция продолжает движение: Томск, Красноярск, Енисейск, Туруханск... Помимо языковедческой работы Кастрен собирал традиционные предметы обихода эвенков, кетов и селькупов и отправлял их в Этнографический музей Академии наук. В конце июля 1846 г. они достигли Северного Ледовитого океана, территории проживания ранее не известных Кастрену жителей, говорящих на самодийских языках, — энцев (енисейских самоедов) и нганасан (тавгийцев).
В начале сентября ученые дошли до Дудинки. Но Бергстади тяжело заболел и не смог идти к самому северному пункту экспедиции – к Толстому Носу, расположенному на восточном берегу Енисейского залива. В жутком холоде Кастрен в течение двух недель выявлял там отличительные черты самодийских языков этой территории и собирал этнографический материал.
Не способный к продолжению путешествий, Бергстади вернулся в Финляндию. А ослабленный, но упорный Кастрен направился на юг. Он достиг Саян и тайно перешел границу. На территории Китая познакомился с камасинцами — народностью, насчитывавшей всего 150 человек, язык которой относится к группе самодийских языков.
В марте 1848 г. чуть живой Кастрен прибыл в Иркутск, откуда помимо записей по языкознанию отправляет в Петербург обширную археолого-этнографическую коллекцию.
Затем Маттиас Александр пересекает Байкал, направляясь к бурятам. В мае того же года достигает самой восточной точки путешествия — Нерчинска. В его окрестностях Кастрен изучает эвенкийский язык, а также древние захоронения и наскальные надписи.
Из-за туберкулеза, дизентерии и цинги обратный путь занял более полугода. Петербурга путешественник достиг лишь в конце января 1849 года.
Первый профессор
Кастрен заканчивает работу над монографией о хантыйском языке и диссертацию для получения должности профессора. 14 марта 1851 г. он стал первым профессором финского языка и литературы. Причем назначение свое он получил лично от канцлера университета, ставшего позже императором Александром II.
Профессор Кастрен читал лекции по этнологии северных народов и финно-угорской мифологии, одновременно работал над своим главным трудом – грамматикой самоедских языков. А еще писал отчеты о своих экспедициях. Вспомнить-то было что. Вот как он описывает свое проживание в Колве: "Меня мучили там жара и сырость, не давали покоя комары, паразиты и целая куча крикливых детей. Хотя я привык работать при всяких условиях, но здесь мне трудно было собраться с мыслями, и я уходил в погреб под моей избой. Здесь под землею я писал свою зырянскую грамматику, но занятиям моим мешали крысы и мыши. Мой самоедский переводчик питал ужас к моей преисподней и неохотно спускался в ее недра".
7 мая 1852 г. в неполные 39 лет Маттиас Александр Кастрен умер. Официально от туберкулеза. Неофициально – от язвы или рака желудка. Труды Кастрена довел до ума академик Шифнер. Впрочем, если верить "Большой биографической энциклопедии", "большая часть текстов не может быть издана, так как способ записи остался неизвестным".
Тэги
