Как ни странно, секс был не только в СССР, но и на Кавказе. Был, есть и, судя по достойной зависти демографической ситуации, будет. Хотя десятилетия, да что там, столетия напролет, кавказские обычаи убеждали сторонних наблюдателей в обратном. Тени скромных, закрытых кавказские дам с опущенными долу глазами проплывают в веках лишенные всяких чувственных радостей.
Сексуальная, как Бэла?
Может ли женщина быть сексуальной? Странный вопрос. Может и, по мнению сильного пола, должна. А кавказская? Ни обществу, ни науке это неизвестно. Сложно представить журнал с обнаженной кавказской женщиной на обложке или, скажем, анекдот об отношениях полов в регионе.
Предвижу два лагеря: тех, кто будет защищать права кавказской, как и любой другой, женщины на сексуальность и тех, кто осудит поднявшего перо на щекотливый вопрос.
Однако не зря же именно кавказские женщины интересовали авторов и читателей задолго до нас. Еще литература XIX века беспардонно вытаскивала их из укрытий и являла разборчивому свету.
"Дикая лань", "прекрасная дикарка": кавказская девушка была предметом восхищения и вожделения героев литературных произведений.
Не бесправная женщина Востока, а чувственная красавица жгучими глазами глядела на нас со страниц и заставляла трепетать.
Со школы мы помним, как рьяно охотился Печорин за прекрасной Бэлой, затмившей для него всех дам высшего света. Сейчас поборники женских прав могли бы поставить Лермонтову в упрек тот факт, что образ прекрасной черкешенки не предполагал глубокое погружение во внутренний мир героини. Вот Мцыри – тот страдал, и его страдание поэт буквально разложил по полочкам: все оттенки чувств, сомнения, мечты юного пленника-монаха.
А Бэла что? Смирилась, влюбилась и угасла как слабый цветок – никакой тебе рефлексии и права женщины на самовыражение.
Подоспевшая революция убила всякую чувственность в упоминании кавказской женщины. Требовалось освободить "угнетенную женщину Кавказа", дать ей образование и уравнять в правах с мужчиной. Да, рожать она может по-прежнему часто и много, поэтому постепенно образ кавказской женщины-труженицы сменяется образом Великой матери, что совершенно органично вытекает из кавказской традиции.
"Эротический" эпос
Но вот уже и СССР нет почти три десятка лет, а о кавказской женской сексуальности по-прежнему говорить не принято, неприлично, боязно. Да и существует ли она, эта самая сексуальность на Кавказе? Кто поведает, если ни одна кавказская Татьяна не написала письма Онегину. Из источников – только устные свидетельства.
Однако есть, есть один источник – древний, верный, компетентный. Вразрез представлениям о целомудренности нравов кавказцев идут мифы нартов. Вот где страсть со всеми вытекающими последствиями. Тут и поэтическое воспевание чувственности и вожделение, от которого горы плавятся, и сакральное значение эротического опыта. Сама природа торжествует, становясь фоном соединения двух пылающих тел: во время соития героев на землю внезапно проливается дождь (видимо, чтобы остудить пыл любовников), и та, "оплодотворенная" им, начинает бурно зеленеть.
А как вам такое? Героиня, стремится уберечь свое племя от разгоряченного богатыря. Чтобы парень в ярости не наломал дров, она с компаньонками пытается соблазнить воина, показывая ему сначала шею, затем грудь, бедро, а после и вовсе сбрасывая с себя покровы. И это при том, что традиционный наряд кавказской женщины не предполагал открытых участков тела.
В начале XVI века итальянский путешественник Интериано изучал нравы адыгов. Туриста Возрождения потряс следующий – между прочим погребальный – обряд. Девушку 12-14 лет усаживали на еще не остывшую шкуру только что заколотого вола. А самый отважный юноша лишал деву девственности, накрыв своей буркой. Каково, однако? Смысл обряда – красавец дефлорирует красавицу, чтобы доказать безусловную победу жизни над смертью. Смерть и эрос рядом, об этом, кстати, еще Жорж Батай писал, а с ним не поспоришь.
Кстати, о нравах. Об эволюции сексуального поведения можем судить благодаря тому же Интериано. Путешественника шокировало, что в доме родителей девушки потенциальный жених может позволять себе "лапать" ее. На секундочку, на дворе XVI век! Сразу два средневековых путешественника – итальянский и французский – вспоминают, как адыгская девушка ищет у спящего кунака вшей по всему телу. Интимно? Зато вежливо – законы гостеприимства, так сказать. И потом, это, возможно, будущий муж облапанной.
В XVII веке Джованни Лука пишет, как две адыгские дочери "с открытыми лицами" (!) разули и омыли ему ноги в знак гостеприимства. Кого-то это могло обнадежить на счет дальнейшего. Но не тут-то было: в другом доме итальянский офицер, рассчитывавший на большее, кроме омовения ног, был поставлен на место: адыгские женщины хранят верность супругам, в противном случае они не были бы нужны ни мужьям, ни общине.
Спустя 500 лет нравы стали строже: первое свидание по-прежнему немыслимо вне дома родителей, но вот трогать девушку уже не допускается. Вши, к счастью, тоже стали историзмом. Да и ног гостям теперь не моют.
Руками не трогать!
Гостеприимство гостеприимством, но нравы у адыгов, как и у других кавказских народов, оставались предельно строгими: не допускалось случайных касаний, разговоров супругов на людях, даже объятий. Исключений не существовало. Нередки истории о возвращении мужей с войны. В одном из сел уже стареющая жена дождалась любимого спустя десятилетия: после войны, плена и лагерей. Односельчане бежали за ним, и когда он в окружении толпы вошел в дом, она не могла броситься ему на шею – неприлично, а он только смотрел на нее глазами, полными слез.
А вот в интимных супружеских отношениях пары призывали не стесняться и не ограничивать себя. Так, пожилая жена в самые махровые застойно-бессексуальные советские шестидесятые запросто поучала молодых соседских невесток, ссылаясь на Коран, что ложиться в постель в нижнем белье все равно что поднимать кинжал на мужа. Да что там, СССР: исламский теолог XI века Аль-Газали письменно наставлял мужчин быть внимательным в постели к женам. Если жена осталась неудовлетворенной, а ты встал и пошел – это нехорошо, тут недалеко до охлаждения чувств вплоть до отвращения.
А вот еще пример заботы об удовлетворенности кавказской женщины. По словам лидера НКА Дагестана в Республике Коми Шамила Расулова, традиция многоженства – исключительно гуманистическая.
"Многоженство у мусульман не оттого, что мужчине надо много женщин. Народы Кавказа всегда воевали: тут арабы, тут татары – мужчины гибли. Но каждая женщина хочет замуж, хочет ребенка, она не виновата в том, что мужчин не хватает. Поэтому каждый мусульманин по возможности должен взять в жены хотя бы еще одну женщину. Это гуманистическая традиция. Женщина должна быть счастлива, она не должна быть одинокой. Кроме того, это уберегает народ от разврата, чтобы не было проституции, измен, обмана. Если ты взял вторую жену, они обе равны", - говорит он.
Ни одна кавказская женщина не признается в открытую, если кто, конечно, решится спросить, испытывает ли она удовлетворение от связи с мужем, однако завуалировано может прозвучать: не испытывали бы, так и детей бы не было.
То есть в представлении многих жительниц кавказа зачатие является прямым следствием оргазма. И это взаимное интимное удовольствие от страстных супружеских отношений может длиться вплоть до самой смерти.
"Тот мужчина" и "их дочь": вместе навсегда
Напрямую связано с защитой брака избегание супругов друг друга. На Кавказе вы не встретите молодоженов, держащихся за руки. А раньше увидеть их вместе вообще было практически невозможно. Сразу после свадьбы в сельской местности юную жену переселяли в отдельный домик, куда муж мог приходить к ней тайком только ночью. Как бы тяжело жена ни болела, муж не входил к ней в комнату поддержать и утешить (какой уж тут кофе в постель), хотя мог искренне переживать и беспокоиться о ней.
Обращение к любимому или любимой в третьем лице – "тот мужчина" или "их дочь" - явление абсолютно нормальное (об избегании у чеченцев "НацАкцент" писал в материале "Дорожи своей этой").
Адыгские бабушки, кто с горечью, кто с гордостью, рассказывают о том, как провожали своих мужей на фронт: "Не выходя за порог спальни", "А он даже не оглянулся, а я так ждала". Самые отважные тайком прибегали на сборный пункт и провожали мужей глазами, спрятавшись за изгородями. А о той, что смотрела на уходящего любимого из-за щелки занавески, соседка сказала: "Может и не дождаться его", - намекая я на то, что та проявила неуважение к традициям.
В общем, непросто быть кавказской женщиной, прекрасной, сексуальной и сдержанной. Впрочем, как и любой другой – славянской, тюркской, финно-угорской.
Всем любви!
Материал написан по мотивам исследования "Мир чувственных переживаний кавказской женщины" этнолога Мадины Текуевой, опубликованном в №3 за 2019 год в журнале "Вестник антропологии".
Тэги
