— Для возрождения кетского народа я предлагаю построить этноцентр, — с воодушевлением рассказывает глава муниципального образования Валерий Александрович Тыганов, когда мы ночью пьем напиток из иван-чая у него на кухне. Тыгановы — одна из главных семей кетов, живущих в поселке Суломай, что расположился на берегу Подкаменной Тунгусски.
Суломай — кетский анклав посреди Эвенкийского муниципального района. Меньшинства среди меньшинств.
Зато в Суломае сохранилось муниципальное образование: здесь живет около 200 человек, и они сами выбирают главу поселка. Валерий Александрович с гордостью говорит, как ему удалось отбиться от объединения с другими поселениями. По его мнению, это привело бы Суломай в упадок. А сейчас поселок если не процветает, то по крайней мере не загнивает: строятся новые дома, создано несколько ИП, идет работа над воплощением в жизнь заветной мечты Тыганова — этнокультурного центра.
Вместе с ним мы мечтаем о том, как однажды в Суломай приедут все кетологи планеты, чтобы провести большую кетскую конференцию. Правда, вряд ли таких людей будет много: кетский язык и культуру изучают всего пара десятков человек, и все они знакомы друг с другом. Я приехала в Суломай тоже не как местный депутат и соорганизатор Школы местного самоуправления, а как ученый, изучающий этот уникальный исчезающий язык. Однако пройти мимо вопросов организации местного самоуправления тоже не могу: ведь это на самом деле связано.
К сожалению, в Суломае нам не нашлось много работы: язык тут знает в совершенстве только одна пожилая женщина. Да и та и не слишком охотно общается с учеными.
Все остальные дружелюбны и открыты, но своего языка не знают, хоть и считают его родным. Валерий Александрович хотел бы знать язык, но понимает, что уже не выучит. Да и не думает, что для осознания своей этничности он обязателен…
Гораздо важнее для него та связь с природой, которая отличает коренные малочисленные народы. Даже своих политических партнеров и оппонентов Тыганов предпочитает сравнивать с лесными животными: этот как барсук, тот как росомаха, а вот это — медведь, к нему лучше не приближаться. Позаимствовать такую интересную систему политического взаимодействия у меня не получается: я в отличие от кетов, не провожу полжизни в лесу и про повадки животных знаю только по кетскому фольклору и кетским обрядам.
Теперь их уже никто не практикует, но все еще есть участники больших медвежьих праздников, которые знают и про то, как надо кидать медвежью лапу, чтобы понять, кто же из твоих родственников пришел к тебе в образе медведя, и сами пробовали глаза убитого собственноручно медведя – их надо заглотить целиком, иначе удачи в жизни не будет.
В Суломай мы приехали из другого кетского анклава – Келлога. Он находится намного севернее, на другом берегу Енисея — это уже Западная Сибирь.
В Келлоге людей, говорящих по-кетски, немного больше. Живут тут и брат с сестрой Марья Максимовна Ирикова и Александр Максимович Котусов — главные знатоки кетского языка и кетской культуры на данный момент. Марья Максимовна рассказывает нам по-кетски сказки и приметы, Александр Максимович поет песни собственного сочинения. Лучше всего поется ему в тайге — ведь он охотник и рыболов, как большинство кетов.
Котусов, кажется последний кет, который имеет личную песню, а еще он знает личные песни своих матери и отца.
Личная песня — это своеобразный паспорт в старые кетские времена. Каждому ребенку ее сочиняли родители, а потом человек мог ее поменять в течение жизни. В этой песне главное — мелодия и какой-то общий настрой, но слова всякий раз могут быть новые. Именно поэтому личные песни так легко трансформируются в такой кетский жанр, как песни на чужие мелодии с новыми словами. В репертуаре Котусова новые песни по мотивам песен Аллы Пугачевой, Натали, русских и еврейских народных песен, и даже блатных…
Мы приезжаем к кетам раз в несколько лет и каждый раз застаем все меньше людей, которые говорят на кетском языке.
Сегодня младшие носители — 60-х годов рождения. Кетский все еще преподается в келлогской школе (в Суломе — нет, там вообще только младшая школа, старшие дети ездят в интернат — и это отдельная головная боль местных властей). Однако преподавание это во многом профанация — учителя сами толком не знают язык, учебники написаны из рук вон плохо, а дети искренне не понимают, зачем им изучать кетский.
Надежду вселяют только те молодые люди, которые хотят открыть в себе свою кетскую идентичность и приходят к своим бабушкам и дедушкам, чтобы расспросить их про прошлую жизнь, записать какие-то сказки и отдельные слова. Но таких, к сожалению совсем немного. И поэтому мы как лингвисты чувствуем огромную ответственность. Ведь мы сохраняем (документируем) исчезающий язык для того, чтобы однажды кет будущих поколений захотел выучить и возродить свой по-настоящему уникальный язык. Наша лаборатория НИВЦ МГУ создала для этого специальный сайт, на котором вы сможете найти и песни Котусова и рассказы его сестры и еще много чего интересного из жизни кетов и других сибирских народов.
Экспедиция проводилась при поддержке гранта РНФ No 17-18-01649 "Динамика языковых контактов в циркумполярном регионе".
Тэги
