Первая мировая война, объявленная Николаем II "Второй Отечественной", стала, по многим оценкам, "самоубийством Европы". Помимо прочих негативных последствий, она внесла в российскую и европейскую историю новшество: массовые депортации. В ходе Первой мировой войны русским военным командованием стали широко применяться поголовные выселения по национальной принадлежности. На первых порах жертвами массовых депортаций по этническому признаку стали граждане воюющих с Россией государств.
Уже в самом начале войны всех мужчин призывного возраста, являвшихся германскими, австро-венгерскими, турецкими и болгарскими гражданами, было предписано выслать в специальные лагеря в районах Вятки, Оренбурга и Вологды. За годы войны было выслано более 250 тысяч подданных противника. Жертвой поголовных депортаций стали этнические немцы — российские подданные, проживавшие в Лифляндии, в Сувалкской губернии, а затем — на всей территории Царства Польского.
Только из "русской" Польши под предлогом "обеспечения воинских интересов" было выселено более 200 тысяч немцев. Затем опробованные на немецком населении методы были перенесены и на евреев. Считая, что все еврейское население, основная масса которого проживала в черте оседлости, очень скоро ставшей театром военных действий, настроено враждебно к русским войскам и является реальными или потенциальными шпионами, военное командование нашло радикальное решение проблемы лояльности евреев.
Оно казалось донельзя "простым": полным их удалением из района боевых действий. Сотни тысяч людей были изгнаны из своих домов, разорены, зачастую стали жертвами грабежей, насилия и издевательств. И немцы, и евреи, по убеждению царских генералов, оказались одинаково ненадежны. Главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал Николай Иудович Иванов потребовал выселения немцев-горожан из польских губерний и утверждал, что немцы тесно общаются с евреями, и тем легче шпионить, чем сельским жителям.
Уже в самом начале войны евреи в глазах Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича и начальника Генерального штаба генерала Николая Янушкевича представлялись не иначе, как "враждебным началом", ибо евреи из-за близости их языка, идиша, немецкому смогут легко контактировать с неприятелем. Были изданы секретные приказы о том, что еврейская печать и корреспонденция на еврейском языке "в значительной мере способствуют шпионству" и могут содержать секретную информацию о русской армии.
В результате летом 1915 года издание буквально всей еврейской печати на идише и иврите было запрещено. Шпиономания, подозрительность и истерия привели не только к массовым выселениям евреев, но и к обыскам в столичных синагогах. Так, у председателя правления петроградской хоральной синагоги Варшавского полиция искала "аппарат для сношения с неприятелем по беспроволочному телеграфу". Распространялись слухи, будто евреи скрывают в своих бородах телефонные аппараты для передачи противнику сведений о расположении русских войск и даже сигнализируют врагу с помощью ветряных мельниц. Согласно другому слуху, подхваченному черносотенной прессой, инфляция и падение курса рубля, как и исчезновение из оборота мелкой монеты, объясняются тем, что евреи прячут их… в гробах на своих кладбищах.
В январе 1915 года германские войска начали наступление в районе Вислы. Русское военное командование выселило более 30 тысяч евреев из прифронтовой полосы. Подлежащие депортации получали на сборы от нескольких дней до нескольких часов. В городе Сохачеве, к примеру, евреям приказано было выселиться "до утра". За неисполнение указаний военные власти имели право заключать провинившихся в тюрьму или крепость на срок до трех месяцев или налагать штраф до трех тысяч рублей. Причем в распоряжениях о местных депортациях обычно не уточнялось, куда евреи должны направляться, лишь бы покинули запретную для них зону. Так, в распоряжении о выселении из польского города Гродзиска евреям просто приказали "оставить город". Полномочия русских военных властей во время войны определялись двумя документами — "Положением о полевом управлении войск в военное время" и "Правилами о местностях, объявляемых на военном положении". Первый из них предоставлял командующему армией, среди прочего, право "выселять из района армии всех лиц, присутствие коих им будет признано нежелательным". Согласно "Правилам о местностях", у генерал-губернаторов также имелись полномочия "воспрещать отдельным лицам пребывание в местностях, объявленных на военном положении, высылать отдельных лиц во внутренние области Империи". Подобные полномочия были распространены и на командующих военными округами.
Коменданты крепостей получили право удалять "с театра военных действий лиц, внушающих им недоверие". Однако нигде в этих правилах не сказано, что население или группы населения целых городов и даже губерний могут рассматриваться как "нежелательные". На деле же такое право присвоили себе военные начальники и более низких рангов. Хаотично отдававшиеся приказы о локальных депортациях не были частью какой-либо продуманной политики высшего военного руководства. Однако с зимы 1915 года ситуация изменилась. Переход русских военных властей к массовым выселениям евреев происходит в январе — феврале 1915 года и очевидно связан с официальными обвинениями высшего командования в адрес еврейства. Объявление Верховного глав-нокомандующего (январь 1915 года) определяло отношение еврейского населения к русской армии как "явно враждебное". Сей документ был дополнен секретным циркуляром, предписывавшим выселять евреев вслед за наступающим противником вглубь России, в губернии на левом берегу Днепра и не ближе 200 верст от штабов армий. Это могли быть только губернии, которые входили в пресловутую черту оседлости — Могилевская, Черниговская, Полтавская и Екатеринославская.
Однако все новые наплывы беженцев и депортируемых, их страшная скученность, неспособность местных властей принять изгнанных создавало крайне опасную обстановку недалеко от линии фронта. Так и не проясненный вопрос, куда же направлять высланных тормозил планы военных о новых депортациях. Военные власти обратились с соответствующими запросами в Министерство внутренних дел. Там указали, что высланные евреи должны направляться только в губернии черты оседлости. Между тем в апреле 1915 года штаб 10-й армии распорядился о поголовных выселениях, затрагивающих сотни тысяч евреев. Верховный главнокомандующий указал также "в необходимых случаях применять самые решительные меры, не исключая повешения". Жесткая позиция Ставки связана, возможно, с распространяемыми в те же дни, в конце апреля 1915 года, всевозможными домыслами о предательстве евреев, будто прятавших немцев в своих домах в двух городках Западного края.
Депортация столь значительной массы людей привела к расстройству транспорта в тылу русской армии, параличу экономической жизни целого региона, обострила обстановку в районах, куда направлялись выселенцы. По свидетельству современников, положение выселенных евреев балансировало между определениями "крайне тяжелое" и "катастрофическое". Например, сообщалось, что в местечке Ширвинты Виленской губернии "надо было разместить 4-5 тысяч беженцев, а там всего 200 домишек.
Были заняты синагоги, амбары, сараи… подвалы… и даже бойня, люди жили в хлевах вместе с лошадьми, здоровые вместе с больными, 10 человек в одной комнате и при всем том, что многие проводили ночи под открытым небом". Подобные условия приводили к массовому распространению инфекционных заболеваний и высокой смертности. Фактически это была гуманитарная катастрофа, последствия которой явились одним из факторов, повлекших крушение империи. Прямым следствием депортаций было расстройство экономики (в том числе торговли и поставок для войск), да и вообще нормальной жизни в тылу армии. Столь легкомысленный стиль действий военных властей можно объяснить их некомпетентностью в сфере гражданского управления, неумением предвидеть результаты собственных решений, наивностью во всем, что не касается непосредственно руководства войсками.
В этих драматических обстоятельствах летом 1915 года делегация Еврейского комитета помощи жертвам войны посетила министра внутренних дел Николая Щербатова с ходатайством позволить высылаемым селиться во внутренних губерниях страны. При обсуждении этого вопроса на заседании Совета министров министр иностранных дел Сергей Сазонов отметил, что союзники России выражают недовольство отношением к евреям. На заседании решили, что "необходим демонстративный акт по еврейскому вопросу".
Одна из статей "Положения об учреждении министерств" давала правительству право в особых условиях принимать чрезвычайные решения в обход законов, но с разрешения императора. На этом основании в августе 1915 года был обнародован циркуляр министра внутренних дел, дозволявший "евреям жить в городских поселениях, за исключением столиц и местностей, находящихся в ведении Императорского двора и Военного". Сохранялся запрет на проживание в Петрограде и Москве, областях казачьих войск, в сельской местности и на курортах царской семьи. Тем не менее речь шла о вынужденной ликвидации черты оседлости. Однако на местах губернские власти игнорировали указания из Петрограда. Беженцы, добравшиеся с неописуемыми трудностями аж на Дальний Восток, встретили у приморского губернатора Николая Гондатти "радушный" прием: "Я нахожу необходимым, — указал он, — чтобы въезд и передвижение евреев в Приамурском крае допускалось только каждый раз с отдельного моего разрешения". Потерявшие близких, измученные и ограбленные, насильственно выдворенные на новые территории внутренней России, многие евреи сыграли не последнюю роль в становлении и укреплении советского режима в провинции.
По словам Ленина, которые цитирует руководитель Еврейского отдела Комиссариата по делам национальностей Семен Диманштейн, "из-за войны значительное количество еврейской средней интеллигенции оказалось в русских городах. Они сорвали тот генеральный саботаж, с которым мы встретились сразу после Октябрьской революции и который был нам крайне опасен". В качестве служащих новой власти они заняли места в партийных и советских органах и в ЧК. Общее число высланных и беженцев в годы войны, по разным оценкам, составило от нескольких сотен тысяч до миллиона человек. Это стало прелюдией массовых депортаций советских лет.
Журнал "Дилетант" № 1 за 2015 год.
Тэги
