В Крыму есть вопросы, которые мы не можем решить ни при Украине, ни при России

Есть ряд вопросов, которые мы не можем окончательно решить на протяжении ряда лет, начиная еще при Украине и продолжая при России. Есть у нас трасса Симферополь-Феодосия. На 10-м километре – место массовых расстрелов евреев и крымчаков, а также цыган и военнопленных моряков фашистами в декабре 1941 года (около 18 тысяч человек). Лет 30 назад появились первые гробокопатели, которые разрывали землю, рылись в прахе, искали ценности. Тогда по указу обкома партии весь расстрельный ров перекрыли бетонными плитами толщиной в 30 см. Длина рва – 730 метров, ширина – 25 метров. В этом месте на трассе поставили пост ГАИ, и раскопки прекратились. В 2000-х годах Украина пост убрала, гробокопатели снова появились. Они теперь оснащены техническими средствами, пробивают бетон, сканируют землю на глубину до 15 метров, чтобы определять нахождение цветных металлов (люди перед расстрелом в надежде, что спасутся, прятали какие-то драгоценности на себе или клали их в рот). Мы много лет просим вернуть пост ГИБДД. Крым кивает на Москву, а Москва говорит, что это ваше региональное дело, решайте все на местном уровне. Обещали и камеры поставить, но пока ничего нет. А таких массовых захоронений после Бабьего Яра я больше нигде не знаю.

В Симферополе нет семьи евреев и крымчаков, чьи родственники не лежат в этом расстрельном рву.

Есть у нас Республиканская психиатрическая больница, где работал известный крымский врач, профессор Наум Исидорович Балабан. Во время войны он не эвакуировался из Симферополя, а остался в больнице, несмотря на то, что ему, еврею, опасность угрожала в первую очередь. Говорят, кто какое-то время ему удавалось прятать в больнице евреев под другими именами, и что он спас около 500 человек, выдавая им фальшивые справки о шизофрении, и немцы их не трогали.Он погиб вместе с женой в 1942 году: по одной из версий их расстреляли, по другой – врач погиб вместе с больными во время расправ с ними, по третьей – Балабан с супругой приняли яд в машине по дороге в гестапо. Мы установили ему большую мемориальную доску в больнице и выступили с предложением присвоить больнице его имя. Трудовой коллектив нас поддержал, но когда дело дошло до министерства, оно осело в их больших ящиках. На уровне власти “нет” не говорят, но говорят, что какие-то коллизии в законодательстве, хотя есть закон РК о присвоении площадям и улицам имен  людей, которые внесли свой вклад.

Есть у нас старое разрушенное еврейское кладбище. Оно начало функционировать в 1911 году, в 1964 году было закрыто. На сегодняшний день старо-еврейское кладбище, как единое целое в историческом плане, не сохранилось.

Фашисты во время войны из надгробий делали себе хозпостройки для военных. Часть кладбища в 70-е года отдали городу под хозяйственные постройки и жилые дома.

Крымский облисполком давал неоднократные указания городу: восстановить разрушенное ограждение кладбища, разрытые могилы засыпать и засеять травой, навести порядок и т.д., и передать на обслуживание в Ассоциацию еврейских организаций и общин Крыма. Из семи пунктов указаний было выполнено только одно: кладбище передали нам на обслуживание в 2000 году. Мы в архиве недавно нашли интересный документ 1917 года, подтверждающий, что на этом кладбище было захоронение 64-х евреев-воинов, получивших ранения на фронтах Первой Мировой войны в 1914-1918 годах.

Таких братских могил Первой Мировой войны нет на территории Российской Федерации.

Также мы пытаемся добиться того, чтобы в Крыму предоставили выходные дни хотя бы по трем важным для евреев датам: Песах, Рош-ха-Шана (Новый год) и Йом-Кипур (Дни раскаяния). Просим государство оказать помощь в реализации нашего проекта по строительству этнографической деревни "Еврейское местечко", ищем государственную поддержку на издание третьей книги из цикла «Евреи – колхозники», хотим добиться восстановления надгробного памятника на захоронении  «Праведника Мира» Смирновой Т.Д. и пытаемся решить ряд других вопросов.

Анатолий Гендин
Глава РНКА евреев Крыма