Мы не система пожаротушения

Прошло 20 лет с того момента, как я создал общественную региональную организацию Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. Ее целью было изучать и готовить анализы в наиболее сложных с точки зрения межнациональных отношений регионах нашей страны, а также в некоторых странах бывшего СССР.  

Мы почти не проводим социологические опросы. В основном используется анализ и экспертные оценки, по которым оценивается этнокультурная ситуация и динамика межнациональных отношений: напряженная обстановка, стабильная обстановка, негативные тенденции или позитивные. Эксперты Сети – как правило, это известные ученые-специалисты из вузов и научных учреждений – представлены примерно в 40 субъектах РФ и 10 странах бывшего СССР. Сеть работает в виртуальном режиме, но обязательно мы собираемся  на ежегодный семинар, которые до этого проходили в разных регионах мира где есть проблемы меньшинств или этнических конфликтов (Ольстер, Шри Ланка, Кипр, Каталония, Корсика, Бретань, Тироль и т.д.). Юбилейный семинар планируем в Геттингене (Германия), чтобы обсудить опыт нациестроительства в странах Европы после распада СССР, а также опыт интеграции иммигрантов в Германии. Конечно, заслушаем сообщения участников Сети по итогам работы в 2013 г. 

Однако у всего бывает свой конец. Мне кажется, что накопилась некоторая общая  "усталость проекта". Одна из ее причин в том, что все 20 лет работы не было достаточного понимания ее важности и должной поддержки со стороны органов власти. Сохранялась с самого момента создания Сети некая инерция подозрительности со стороны российских спецслужб, хотя проект никогда не был даже под малейшим контролем зарубежных лиц или организаций. "Кураторы" держали под колпаком региональных экспертов, а в одном регионе завели уголовное дело за экстремизм против участника Сети, еще в одном, я подозреваю, что в том числе за участие в Сети, человек сидит под следствием. Без энтузиазма относились к руководимому российским ученым проекту и в некоторых странах СНГ: Грузия с самого начала отказалась, непросто было работать экспертам в Азербайджане и государствах Центральной Азии. Это, конечно, обескураживало, но в целом дело шло вполне успешно. За 20 лет ни одной "рекламации", что что-то исказили или нанесли какой-то вред. Много получили за эти годы благодарностей от российских политиков и ученых, от разных учреждений, которые используют наши материалы. 

В последнее время появилось больше понимания у Президентской администрации и со стороны Совета Безопасности. На протяжении 3-4 лет мы получаем президентские гранты поддержки НКО, нас поддерживает администрация Президента Татарстана. Еще в середине 1990-е гг. мы проводили совместно с президентом М. Шаймиевым так называемую "Гаагскую инициативу" (встречи с лидерами "сепаратистских регионов"). Может быть, уже можно найти какую-то середину и избавить работников спецслужб от синдрома того, что это вредный для России сбор информации. Донести до них, что это общественно полезная работа, хотя и в чувствительной области, очень актуальная и непростая, и ни один чиновник с этим не справится. 

Сейчас появилась возможность использовать ресурсы Сети для создания более мощной общественно-государственной службы этнологического мониторинга, о создании которой Президент Владимир Путин говорил 22 октября на Совете при президенте РФ по межнациональным отношениям. Я предложил такой вариант вместо того, чтобы создавать с пустого места параллельную структуру. Мне кажется, что в Администрации президента с этим соглашаются.

Я не хотел бы, чтобы это была сугубо государственная система мониторинга. Во-первых, не все ученые пойдут в госсистему, а во-вторых, пострадает качество, фактор независимой оценки и особенно в критических ситуациях.

Форма, в которую можно преобразовать Сеть, называется "Распределенный научный центр по межнациональным и конфессиональным проблемам". Эта идея исходила частично из Администрации президента, частично от экспертного сообщества. Мы начали эту деятельность уже в 2013 году. Задействованы около 50 экспертов в трех округах — Северо-Кавказский, Приволжский и Южный. Сейчас они несколько дублируют работу Сети: на две трети участники РНЦ — эксперты Сети, и формат докладов тоже похож на то, что делала Сеть.

Распределенный научный центр финансируется через опорные вузы Министерством образования и науки. Если Минобрнауки будет поддерживать РНЦ на более постоянной основе в форме госзаданий на научные исследования, то Сеть станет основой  его деятельности. Координирующий центр останется в Институте этнологии и антропологии РАН. В 2013 г. были определены семь опорных вузов, куда были переведены, пусть небольшие, но достаточные, на мой взгляд, финансы на научные исследования. Думаю, что со временем Распределенный научный центр может расширить свою географию и захватить другие регионы России. А вот в странах СНГ мы, наверное, закончим мониторинг.

В Администрации президента есть идея создания мониторинговых центров, как ситуационных комнат, где бы все сверкало, зажигались лампочки разного цвета. Но мы не система пожаротушения. Наш этнологический мониторинг включает, прежде всего, оценку состояния культуры того или иного народа, в том числе русского, его демографию, языковую ситуацию, сведения о том, какая социально-политическая ситуация, общественная активность. А уж конфликты, это второй приоритет. Мы не только конфликтологическая сеть, мы уникальное экспертное сообщество научно-прикладного характера. Подобных проектов в мире единицы, и этим нужно дорожить. 

Валерий Тишков
Научный руководитель Института этнологии и антропологии РАН