Одно-два сохранившихся древних фортификационных сооружения — уже повод для гордости и стимул для развития туризма в регионе. Ингушетии повезло неимоверно: строений, которые помнят на своем веку татаро-монголов и прочих завоевателей (в большинстве случаев — ушедших ни с чем), — на территории республики десятки, а если считать не комплексами, а "поштучно", то и сотни. При этом многие из них в отличном состоянии, в том числе и потому, что вплоть до начала, а в некоторых случаях и до середины, ХХ века использовались: в жилых башнях проживали представители ингушских родов, из боевых — приглядывали за соседями. Сохраняют и оберегают ингуши не только "личную" историю. Древнейший на территории ныне мусульманской республики (большая часть населения исповедует ислам) христианский храм Тхаба-Ерды находится в прекрасном состоянии. Кстати, историки полагают, что в дохристианскую эпоху в здании поклонялись языческим культам. Менялись религии и эпохи, а сам храм и поныне там!

В уже упомянутые языческие времена у ингушей существовал пугающий современного человека обычай. Пожилые люди, когда чувствовали, что последний миг жизни близок, уходили умирать в семейные усыпальницы: специально построенные домики в горах. Родственники навещали своих стариков, приносили им пищу и воду. После кончины человека солнце, которого в горах с избытком, делало свое дело: тела естественным образом мумифицировались, а потом и истлевали. Такие склепы, вместе с останками, дошли до наших дней.
Отношение к старшими, не важно родственники они или не родственники, у молодых — очень уважительное. Дети на улице здороваются со взрослыми, в том числе незнакомыми, молодые люди, обращаются к людям пожилым "дядя", а не по имени, мнение старейшин по-прежнему учитывается при принятии важных семейных решений.

Есть анекдот: "Встретились два ингуша. Оказались не родственники" (после слова "родственники" положено заливисто смеяться). И действительно уже в первый день пребывания в Ингушетии нам начинает казаться, что все вокруг друг другу родня: наши провожатые без конца здороваются с близкими и дальними родственниками, встречая их как на улицах Назрани и Магаса, так и на горных дорогах.
Даже сейчас, в ХХI веке, в среднестатистической ингушской семье четверо детей. Братья и сестры, деды и внуки, золовки и сватьи — все родственники активно и помногу общаются между собой. Исключение есть, пожалуй, только одно и оно очень нравится мужчинам других народов: зятю категорически запрещено видеться с тёщей. При этом уважение к старшим никуда не девается: видеться запрещено, а выражать свое почтение — необходимо.

Гостеприимство — сильная сторона многих российских народов. А уж на Кавказе — и вовсе. Сразу несколько наших собеседников высказали предположение, что именно культ гостеприимства мешает полноценному развитию туризма, в том числе этнического, в Ингушетии. Гостя положено накормить, напоить, спать уложить, подарок подарить. В эту схему взимание денег за постой никак не вписывается.
Несколько вредят туристическому бизнесу и национальные особенности ингушей. Например, девушке "не положено" улыбаться посторонним людям, особенно мужчинам. В свою очередь не вникающие в особенности менталитета туристы недоумевают: почему официантки и горничные не смотрят в глаза и говорят сквозь зубы, чем мы их обидели?!
Скажем честно, прекраснейшей своей природой и жителями Ингушетии до столицы российского туризма, хотя бы внутреннего, еще очень далеко. Не хватает не только инфраструктуры (гостиниц, баз отдыха, ресторанов, туалетов), но и понимания, как именно следует вести бизнес. К счастью, люди, которые в современном турбизнесе разбираются, есть. И они готовы взять дело в свои руки.
Например, директор клуба бейсджамперов "Легенды гор", при котором расположены небольшая гостиница и ресторан, Алихан Лолохоев за дело взялся решительно. Меньше чем за год своего руководства сумел не только развить бизнес, но и частично переформатировать его. На территории клуба Алихан полностью запретил спиртное. И этот шаг на обороте не сказался.

Долго допытываться у наших сопровождающих, что именно они считают местной "национальной идеей", не пришлось: настоящий ингуш прежде всего строитель. Построить дом, причем не хуже, чем у соседей, — святая обязанность любого жителя республики. Дома предпочитают из кирпича, основательные, масштабные, чтобы все большая семья при необходимости могла разместиться. Особое внимание уделяют забору и воротам, на которые даже есть своя мода. Спрашивается, откуда средства у жителей далеко не самого богатого региона? Во-первых, ради строительства ингуши готовы отказывать себе даже в самом необходимом. Во-вторых, семья помогает: если у кого-то началась стройка в нее так или иначе включаются все родственники. А в-третьих "действо" можно продолжать практически до бесконечности.
Вот народный художник России Мурат Полонкоев строительство своего дома ведет уже не первое десятилетие. За это время ему удалось выстроить на приусадебном участке собственную башню (за девять лет, вместо положенного в средневековье года), непосредственно дом, напоминающий творения Гауди, и мастерскую. И процесс отнюдь не закончен!

В 1944 году ингуши, наряду с другими народами, подверглись насильственному переселению с земель предков в Среднюю Азию. Поводом для депортации послужили ложные обвинения в пособничестве оккупантам, бандитизме и антисоветской деятельности. На родину ингуши стали возвращаться после смерти Сталина в 1957 году. Территориальные споры, связанные с упразднением Чечено-Ингушской АССР и последующим ее восстановлением уже в других границах, окончательно не решены до сих пор.
Ингуши не просто вернулись в республику, многие из них стремились и стремятся занять те конкретные территории, которые когда-то принадлежали их семьям.
Хозяйство Исрапила Чаниева расположилось буквально в двух шагах от башенного комплекса Пялинг. На землю предков Исрапил, которому сейчас 78 лет, перебрался, отметив полувековой юбилей. Построил небольшой дом, посадил сад и огород, и даже развел рыбное хозяйство. Дети и внуки приезжают к дедушке по выходным и на каникулы. С хозяйством пенсионер справляется сам, да еще и за родовыми башнями ухаживает по мере сил.

У желания помнить о своих корнях и вернуть дома предков есть еще одна сторона, обойти которую в статье про Ингушетию невозможно: отношения между ингушами и осетинами. Как это часто бывает, национальный конфликт вырос из конфликта имущественного и территориального. Родовые дома ингушей после административных пертурбаций двадцатого века оказались на территории соседнего субъекта федерации: Пригородного района республики Северная Осетия — Алания. В 1992 году произошел ряд столкновений, с многочисленными жертвами с обеих сторон, ингуши были вынуждены покинуть свои владения, вернуться сумели не все. Об осетино-ингушском конфликте написано и снято немало, а последствия ощущаются и по сей день. Недаром одной из важнейших задач глава Ингушетии Юнус-Бек Евкуров считает организацию совместных проектов между ингушами и осетинами: только работая бок о бок можно пережить взаимные обиды. На причины конфликта у представителей обеих национальностей разные точки зрения. И у каждого тут своя правда. Но есть еще и женская правда, правда матери. Людмила Цицкиева работает на заводе минеральных вод в Ингушетии, а живет в Северной Осетии. В цех каждый день ездит на машине по горной дороге, по которой когда-то осенью 1992 года беременная перебиралась на родину мужа.

Похожая правда и у Зинаиды, которая путь через перевал прошла вместе с двумя детьми, трех и четырех лет. И у ее уже взрослой сейчас дочери Мадины. И у еще сотен женщин, жен, сестер и матерей, которые хотят мира и спокойствия в своей такой красивой и гостеприимной республике.

Текст — Юлия Бобкова, фото Юлия Бобкова, Константин Ижболдин.