Чужой среди своих. Каково быть псковским ингушом

«А тут солнечно, +15 на улице, снега нет, уже даже какие-то мухи вялые появились. Но как по мне, так лучше со снегом и морозами, но дома. Тут все совершенно другое, непривычно, да и привыкать не хочется».

Так начался наш разговор с одним моим псковским товарищем - Тимуром. Мы вместе учились в университете. Я с самого начала знала, что отец Тимура родом из Ингушетии, а мама из Псковской области, потому что истории об ингушских традициях и обычаях, которые ему довелось не только наблюдать, но и испытать на себе, всегда были его «коронным номером».

Помню, как при первом нашем знакомстве он взахлёб рассказывал, как проходят похороны в Ингушетии. Согласитесь, не самая романтичная тема, но своеобычность ингушских обрядов не просто удивляла.

Я была даже немного шокировала, поэтому с тех пор слушаю рассказы Тимура, как завороженная.

Сразу хочу предупредить, что Тимур из тех людей, которые за словом в карман не полезут. И ещё хочу предупредить, что это интервью я взяла у него не столько для того, чтобы познакомить и вас с удивительными ингушскими традициями. Мне было интересно, каково это – быть человеком сразу двух национальностей.

Когда я делала это интервью, Тимур как раз гостил у своей родни в Ингушетии. Поэтому я постаралась выяснить, как он там себя ощущает не только из-за климатической разницы.

- Напомни, как познакомились твои родители? Как папа оказался в Псковской области?

- Моя мама - деревенщина неизвестно в каком поколении, дочь потомственной доярки. Отец, который старше её на 15 лет, закончив университет дважды, мотался по стране. Это было ещё в СССР: он сам чертил проекты и сам же руководил стройкой. Потом по распределению его отправили в Порховский район, и он ездил по порховским деревушкам, строил там разные объекты. Там он и познакомился с моей матерью. Ей было 17, а в 18 она уже родила моего старшего брата. 

- Ты рассказывал, что в начале двухтысячных твои родители развелись, а в скором времени отец вернулся на Родину, оставив на псковской земле трёх сыновей? Как же он так?

- На самом деле я сам до конца не разобрался. В 2004 году оба моих родителя начали обвинять друг друга в изменах. В результате мать подала на развод, родители разъехались. Отец начал пить. В итоге, чтобы его спасти, мы вызвонили его братьев из Ингушетии, и они забрали его на родину. Ведь там сухой закон.

- Как часто вы ездите к отцу, удалось сохранить хорошие отношения?

- Я первый раз нормально създил туда в 2007 году.  Мы приехали втроем с братьями. На тот момент я закончил 9 класс. Старший брат отца сразу нам заявил: «Вы остаетесь здесь, здесь ваш дом». Мы остались, но уже в конце августа приехала мать, отвоевала младшего сына и увезла обратно. А вскоре и нас со старшим братом посадили в поезд и отправили восвояси.

Потом я приезжал в 2011, но большую часть времени просидел у отца дома, уж очень непривычным казалось всё, что там происходит.

- В целом получается, что ты всю свою сознательную жизнь прожил в Порхове и Пскове. А что больше всего тебя удивляло в Ингушетии? Что казалось странным или необычным?

- Когда я в первый раз сюда приехал, меня удивило то, что хлеба в магазинах нет - его пекут по домам.

А ещё поразило, что ингуши гостеприимны и радушны до абсурда. Если ты к кому-то в гости придёшь, тебя закормят, задарят подарками и будут держать дня на три дольше, чем планировалось. Могут маленький праздник устроить.

На улице, если ты выглядишь как-нибудь необычно, на тебя будут глазеть. Но в пределах семьи, к какому родственнику ни придёшь – везде тебя принимают с распростёртыми объятиями и любят, как родного.  

- Какое традиционное мероприятие или событие, в котором ты принимал участие в Ингушетии, оказалось самым запоминающимся?

- Я же говорил, что похороны. Когда человек умирает, собираются все мужчины и бдят всю ночь во дворе умершего, а женщины ревут в голос в специально отведенном для этого помещении.

Покойного обертывают в хороший ковер и  грузят в машину. Мужчины читают заупокойную молитву, потом группа скорбящих вместе с машиной отбывает на кладбище.

 Но без женщин. Согласно ингушским религиозным традициям женщины могут поехать на кладбище, только если хоронят женщину.

- И степень родства не играет роли? То есть, неважно кто умер, отец, сын или сосед, на кладбище отправляются исключительно мужчины?

- Именно. А после похорон привозят пару баранов и бычка-коровку.  Полкоровы нужно раздать соседям и родственникам, другую половину - в котёл.

Мужчины во время поминального обряда сидят отдельно от женщин.

Первыми едят старики, потом мужчины 40-50 лет и так далее. То есть, молодежь поест в лучшем случае часов в 11 вечера, если что-то останется. Но нам всегда оставалось.

В общем, на похоронах все по очереди едят, кроме наследника, которому все участники действа суют в карманы деньги. Обычно это огромные деньги. Наследник деликатно так отнекивается, но берёт их,  потому что не взять - оскорбительно.

-Есть какие-то правила или обычаи из-за которых ты чувствуешь себя неловко, когда гостишь в Ингушетии?

- Да, это их «иерархия подчинения», так сказать. Например, если в комнату зашёл мужчина, встают с мест обязательно все женщины и все мужчины младше его, пока он не сядет или не позволит всем сесть.

Я вчера, когда в Магас (столица Республики Ингушетия) собирался, зашёл к дяде, он меня везти должен был (семья Тимура живёт в Назрани — бывшей столице). Его жена мне тапочки к ногам поднесла, а бабушка, старенькая совсем, немедленно встала с места, когда я зашёл.

Так принято. Я каждый раз краснею, а местные привыкли, им это кажется нормой жизни. В общественном транспорте женщины любого возраста уступают мне место, они тут в подчиненном положении — это крайне неловко. 

Я тут могу «выхватить» просто за то, что не тому человеку первому стакан с чаем поставил, если он младше кого-то другого, кому я чай ещё не подал. Это считается хоть и не явным, но оскорблением.

- Если в целом, с какими проблемами сталкиваешься в ежедневной жизни, находясь в Ингушетии?

- Больше всего проблем возникает из-за того, что я не знаю языка и не разбираюсь в традициях. Да и город я не знаю, в маршрутках путаюсь, поэтому меня постоянно увозят в какие-то сёла. Потом на такси домой добираюсь.

Правила дорожного движения - это вообще отдельная тема: тут все ездят, как хотят. Кто старше - тому преимущество на дороге. Меня пару раз чуть не сбили на переходе, потому что у пешехода преимуществ нет даже в специально отведенных местах.

- А ты сам как себя идентифицируешь: считаешь русским или ингушом?

- Здесь я всем говорю, что я ингуш до мозга костей, только язык не знаю. Иначе будут относиться, как к парии, а так на равных. Я, как это тут называют, «обрусел», поэтому мне все местные замашки и традиции кажутся чем-то диким и анахроничным.

С другой стороны, скажешь, что ингуш - начинают спрашивать про вероисповедание. И все меня осуждают, когда узнают, что я не делаю ежедневный пятиразовый намаз.

- А какового тебе быть ингушом в Пскове? Мешает?

Так как у меня не особо кавказская внешность, то крупных проблем не возникает. Да и с именем, можно сказать, повезло. Много русских с таким именем, так что дома вопросы по поводу моей национальности обычно не задают. 

- Бывает ли такое, что ты и в Ингушетии чувствуешь себя как дома?

- Сложный вопрос. Местные привыкли «брататься» по национальной принадлежности. То есть любой мимокрокодил - друг по умолчанию. Казалось бы тот факт, что тебя везде воспринимают как «своего», должен располагать к общению, но для меня это дико.

Отец, конечно, хочет, чтобы я остался в Ингушетии, потому что для него – это дом. А я думаю, что чем раньше уеду отсюда, тем лучше. Уже готовлю откровенный разговор с отцом. Сложно быть «своим среди чужих».

Подготовила Ксения Кулакова, ученица Школы межэтнической журналистики в Пскове.

14 марта 2018