Свадьба в жизни ингушей всегда являлась большим и радостным событием. Для молодежи она служила не только источником развлечений, но местом выбора невест и женихов.
Аульная молодежь заблаговременно готовилась к этому событию: девушки вышивали носовые платки, шили праздничные наряды, молодые люди придумывали остроумные головоломки, загадки, изречения для бесед с девушками во время "зоахалол" — "сватовства".
Во время свадьбы молодой человек передавал избраннице через посредника (мальчика или женщину) конфеты, печенье, деньги, таким образом выражая ей свои чувства и надежды. Если он был девушке по душе, она, в свою очередь, передавала ему два носовых платка (ему и другу), а с конца XIX в. посылала и папиросы! Эти знаки внимания символизировали начало их знакомства, которое могло впоследствии закончиться сватовством.
Если сватовство осуществлялось в зимнее время или ранней весной, свадьбу чаще всего устраивали осенью, после полевых работ. Время назначалось родственниками жениха, с учетом готовности к свадьбе и родственников невесты. Когда все необходимое для торжества было готово, родители жениха отправляли к родителям невесты стариков для окончательного согласования времени свадьбы.
К свадьбе обе стороны готовились самостоятельно, так как праздновали одновременно у жениха и у невесты. В доме жениха свадьбу играли три дня, в доме невесты — один.
Накануне свадьбы сторона жениха в дом невесты отправляла "хьоалчах": одного-двух баранов, мешок муки, чай, сахар, масло и др. Отец невесты или близкий родственник по отцовской линии великодушно мог отказаться принять "хьоалчах", кроме баранов. На свадьбу в дом невесты приглашали близких и дальних родственников со стороны обоих родителей, бабушек, дедушек, снох, соседей, а также друзей семьи. С этой целью по аулам посылали специальных гонцов на лошадях.
Девушки, снохи, сыновья близких родственников за несколько дней до свадьбы приезжали в дом жениха, чтобы помочь в организации торжества. Особый почет на свадьбе в доме жениха и в доме невесты оказывался не только близким родственникам, но и родственникам со стороны снох, зятьев, а также старикам. Их раньше других обслуживали, сажали за лучший, буквально "первый стол" — "хьалхарча шун тIа". Мужчины и женщины всегда находились в разных помещениях. Кроме того, в разных помещениях находились даже молодые и пожилые мужчины. Таким образом соблюдались и подчеркивались половозрастные различия. В комнаты с лучшим убранством размещали самых почетных мужчин — родственников снох и зятьев — "захалаш", родственников по материнской линии отца и матери, а также и других "бехке нах". Им подавали лучшие блюда, уделяли особое внимание. На свадьбе у жениха собиралось от 200 до 500 и более человек, в зависимости от численности фамилии, разветвленности родственных связей и состоятельности семьи. Состав участников при этом постоянно менялся — одни приходили, другие уходили.
Заблаговременно определялся состав свадебного поезда — "замеш", участники которого должны были поехать за невестой, а затем принять активное участие во всех свадебных обрядах. В его состав входила молодежь из семей "захалаш". Родные сестры жениха оставались дома. Они встречали и угощали многочисленных гостей, оказывали им внимание. Как правило, близкому родственнику или другу жениха из благополучной семьи давалось почетное поручение вывести невесту из девичьей комнаты, посадить ее в свадебную карету или на арбу. Также одной из почетных родственниц или подруг невесты, тоже из благополучной семьи, поручали "маха болла" — приколоть иглу с белой ниткой к подолу "чокхи" — свадебного платья невесты - перед ее выходом из отцовского дома, а также положить завернутый в белый платочек серебряный рубль ("белый рубль") или разменный червонец — "кIай ахч" за грудь, что символизировало пожелание невесте быть счастливой и хорошей хозяйкой, швеей. Этот платок с иголкой, червонец и ленту, привязанную к косе, женщина хранила всю жизнь как дорогую реликвию и талисман. Поручение "маха болла" для девушки было почетным и приятным делом.
Утром в зависимости от расстояния до дома невесты в 10-12 часов из дома жениха за ней отправлялась свадебная процессия. Число участников свадебного поезда в среднем составляло 15—30 человек и более. Однако к свадебному поезду присоединялась молодежь, имеющая своих коней, а также специальная подвода с детьми, а позже — машина. Собравшиеся в доме невесты гости с волнением ждали появления "замеш". Состоятельные родители приглашали в дом участников свадебного поезда и угощали их. Приезжие юноши и девушки со свадебного поезда знакомились с молодыми гостями в доме невесты. Тут устраивались танцы, смотрины. Девушки-гостьи становились в ряд во главе со старшей по возрасту и более находчивой тамадой. Хозяйские дочери, занятые обслуживанием гостей, в этом веселье участия не принимали. Напротив девушек рассаживались гости — парни, возглавляемые тамадой. Впереди на почетном месте стояли девушки и усаживались юноши дальних родственников — "захалаш", соседская молодежь и их друзья, "бехке нах" — почетные родственники. После приветствий своих "захалаш" и представлений друг другу хозяева начинали веселить гостей, организуя "зоахалол" — символическое сватовство и танцы. Для "зоахалол" молодежь собирали отдельно. Там были "девушки из свадебного поезда" — "заме мехкарий" и молодые люди — гости с невестиной стороны. И наоборот — молодые люди из "замеш" и девушки со стороны невесты. Причем, молодые люди рассаживались на стульях, поставленных в ряд. Напротив становились стройные девушки в нарядных свадебных платьях — "чокхи". В этих нарядах они выглядели грациозно и величаво.
Затем для гостей устраивали танцы. Иногда их приглашали в дом к столу. Угостить многочисленных участников свадебного поезда для хозяина было очень обременительно, поэтому, как правило, этого не делали. Да и танцы в доме невесты бывали далеко не всегда.
Невеста — наш человек!
После окончания "зоахалол" и танцев совершали обряд прикалывания иголки к подолу юбки невесты. О готовности невесты к выводу сообщали старшему свадебного кортежа. Последний отдавал распоряжение вывести невесту из дома. Юноша, которому было поручено совершить обряд вывода невесты, отправлялся в сопровождении двух-трех дружек жениха в ее комнату. В некоторых селах существовала забавная затея не впускать гостей и не выпускать невесту без выкупа. Дверь помещения, где находилась невеста, охранялась молодыми женщинами, которые требовали выкупа. Обе стороны вступали в шуточные пререкания. Сторона жениха требовала отпустить с ними невесту, так как она уже "тха саг" — "наш человек". Невестина сторона настаивала на том, что она еще в доме отца и принадлежит им. У окружающих эти пререкания вызывали смех и веселье. Кончалось это тем, что женщины уступали или молодые люди давали выкуп. Однако требование выкупа многие не одобряли. Этот обычай не был распространен широко.
В старину девушки, приехавшие за невестой, и родственницы невесты пели свадебные шуточные песни. Они становились в два ряда друг против друга и обменивались шуточными песнями, имеющими целью высмеять противную сторону и воспеть достоинства своей. Приехавшие за невестой девушки пели, обращаясь к ней
— Красавица, счастье тебе привалило,
Себе достойного ты полюбила.
Как черный сокол среди соколов —
Птиц предводитель крылатый,
Так твой удалец среди удальцов -
И тамада, и вожатый.
Тебе досталась заря навсегда,
Что солнце опережает.
Тебе досталась с неба звезда,
Что ярче луны блистает.
Девушки, представляющие интересы невесты, отвечали:
— Не сокол гордый послал за тобой,
А толстомордый кобель и рябой.
То не заря в ночных небесах,
Не звезда, что сравнима с луной,
А необученный конь в камышах
Мечется, как шальной.
Пыль на дороге вздымая до туч
Краями шальвар неловких,
Словно мухи с навозных куч,
Пришли за тобой золовки.
Борьба двух родов или просто... шутка?
После этих состязаний женщины прощались с невестой. Молодые люди начинали стрелять из огнестрельного оружия, имитируя победу рода жениха над родом невесты. Затем свадебный кортеж отправлялся в путь.
На протяжении всего пути невесте запрещалось оглядываться назад, "чтобы не вернулась отвергнутой в отчий дом". Свадебный поезд включал в свой состав подводы, арбы, линейки, верховых лошадей — в зависимости от состоятельности семьи.
На одной подводе с невестой ехали девушки, особо почитаемые, а впереди сидел молодой человек, выведший невесту из дома ее родителей. По дороге процессия останавливалась, устраивались танцы и другие увеселения. В более ранние времена сельчане останавливали свадебный поезд и требовали выкупа за невесту, а подростки, не получившие выкупа, бросали вдогонку свадебному поезду тухлые яйца. Генетически этот обычай символизировал борьбу двух родов в связи с заменой матрилокального поселения патрилокальным. В конце XIX в. этот обряд утратил первоначальный смысл и воспринимался как действия шуточного характера.
Когда свадебный поезд подъезжал к дому жениха, дети извещали об этом его семью. Все гости выходили навстречу свадебному кортежу. Молодой человек, сопровождавший невесту и ехавший с ней на одной подводе, помогал ей сойти и, держа своей правой рукой ее правую руку, торжественно вводил ее в "нускала цIа" — "комнату невесты". С этого момента молодой человек становился доверенным лицом и другом молодой семьи. Когда невеста переступала порог дома, одна из женщин семьи жениха стелила под ноги невесте коврик и веник, которые невеста должна была поднять и отложить в сторону, а другая — осыпала невесту сладостями (конфетами, печеньем, разменной монетой и др.). Этим обрядом символически выражалось пожелание невесте "сладкой", обеспеченной жизни. Затем в чайной ложечке невесте подносили мед и масло, предварительно дав это свекрови. Символически этот обряд означал пожелание: "Будь мягка, как масло, и сладка, как мед", то есть безропотной и ласковой в новой семье.
В рассматриваемое нами время этот обряд означал и пожелание экономической обеспеченности. Во время ввода невесты в дом у некоторой части ингушей мать жениха с щипцами садилась на маленький стульчик перед печкой. Этим действием подчеркивалось, что с приходом в дом молодой женщины старая хозяйка не хочет терять своей былой власти. Руководство она оставляет за собой, а молодой женщине предоставляются функции помощницы. Затем невесте в руки давали мальчика-младенца. Она ему вручала деньги. Этот обряд выражал пожелание невесте иметь сыновей. После этих церемоний невесту ставили в уголок за занавеской. Сюда посмотреть на невесту заходили старые и молодые. Осмотрев невесту и дав ей оценку ("красивая", "некрасивая", "жених красивее" и др.), гости выходили из комнаты. Девушки, окружающие невесту, усаживали ее до появления нового посетителя. Каждого нового посетителя невеста должна была встречать стоя. На второй и третий день посетителей становилось значительно меньше.
В первый же день свадьбы в комнату к невесте приходил мулла с Кораном в руках для свершения религиозного обряда регистрации брака по шариату. В присутствии одной из старших женщин у невесты спрашивали ее согласия стать женой молодого хозяина дома.
Все дни свадьбы жених фактически не показывался. Он находился в доме дружка или родственников, неподалеку от своего дома. Его окружали друзья, которые не давали ему скучать. Хозяева дома готовили для него и его друзей праздничные угощения. Если невеста была из одного с ним села, он вечером уходил к сестрам невесты и проводил там время.
На третий день на свадьбу к жениху принято было приглашать родственников невесты — мужчин. Приглашенным, которых было не больше 5—6 человек, оказывали торжественную встречу и приглашали по возможности к изысканному столу. "Все время до свадьбы и после нее жених и другие его родственники стараются оказывать всяческие услуги и внимание фамилии невесты", — писал профессор Н. Ф. Яковлев. Генетически это объясняется стремлением умилостивить род невесты в период, когда матрилокальное поселение молодых заменялось патрилокальным. "Свадьба в доме невесты была скромной и выглядела, скорей, как проводы девушки. Гости начинали расходиться после отъезда невесты, и к концу дня оставались лишь самые близкие родственники и приезжие из других сел. Особенно в религиозных семьях под предлогом, что умер чей-то родственник или сосед, что кто-то болен и т. п. танцы и веселье не организовывались, и свадьба проходила очень скучно".
Свадебный финал
Заключительной частью свадебного обряда являлся первый выход невесты за водой в сопровождении девушек, молодых женщин и детей через две недели после свадьбы. К этому дню готовились заблаговременно и очень тщательно. Приглашались близкие родственники и соседи, готовились праздничные блюда, играла гармонь. Невеста в окружении женщин, девушек и детей с кувшином в руках отправлялась к колодцу или роднику, которые обычно находились далеко от дома. Братья жениха возвещали начало этой процессии выстрелами. По приходу к роднику невеста наполняла кувшины всем женщинам и девушкам, находившимся у родника. Сюда приходило большое число молодых людей в поисках невест. Профессор Н. Ф. Яковлев описывает этот обряд следующим образом: "Недели через две она отправляется в первый раз по воду. Ее сопровождают женщины — родственницы и ребятишки. Когда она зачерпнет воды, в колодец или источник бросают новую иглу и яйцо — "для матери воды и природы", а женщины в это время приговаривают: "Пошли нам счастливой жизни" и др. пожелания. Вернувшись домой, по-праздничному отужинав, молодая становится рядовым членом своей новой семьи".
Через несколько месяцев после свадьбы родители невесты снаряжали молодежь навестить замужнюю дочь. Молодые родичи несли в дом йоI-йиша — "дочери тайпа" (букв. "дочь-сестра") различные яства и подарки для стариков. Там их встречали с почетом, устраивали для них веселье, организовывали угощение. В этом празднестве участвовали родственники и друзья жениха. Через день-два пришедших провожали с подарками домой.
Первое возвращение новобрачной в родительский дом происходило не раньше года, чаще после рождения первого ребенка. Новобрачная должна была привезти подарки как родителям, так и дядям, тетям, братьям, сестрам, их детям, а также гостинцы (пироги, халву, лепешки, конфеты чай). Приезжала она в сопровождении женщин и детей из дома мужа. У родителей новобрачная гостила месяц и больше. Родители готовили ответные подарки для "захалаш" и для дочери. Обычно отец или дядя дарили ей корову или буйвола. Этот обряд назывался "бежан тIехьа-дувза" — "привязать скотину к подводе". "Весь свадебный цикл был пронизан развитой религиозно-магической обрядностью, которая должна была обеспечить благополучие новой семьи", — говорит Я. С. Смирнова. Нам представляется, что помимо религиозно-магического смысла охарактеризованные выше обряды имели целью проявить взаимопомощь, коллективизм, которые сохраняются и в настоящее время.
Независимый интернет-портал "Ингушетия.ru"
Тэги
