Федор Алексеев: Я в свое время про это писал курсовую работу. Она называлась «История языкового активизма в постсоветской России»…
Василий Харитонов: ... А я там был объектом исследования!
Ф.А: Да, я брал у Васи интервью на шашлыках в Новгороде. Тогда вывел такое определение: активисты – это люди, которые на добровольной основе, то есть безвозмездно, предпринимают любые действия, ведущие к сохранению и развитию миноритарных языков. Проще говоря – поле очень широкое. Можно быть активистом, читая рэп на бурятском языке, можно – сканируя книжки, можно – преподавать, можно – переводить "Гарри Поттера". А можно снимать скандальные политические видео с разоблачением чиновников на этом языке. Активизм – это что угодно, что идет на пользу языку, его присутствию в интернете и жизни.

В.Х. У большинства пабликов, которые выходят на языках, одинаковая повестка. Что интересно языковому активисту? Язык-образование-культура. Получается, что ребята сами сужают сферу того, о чем можно говорить на их языке. Это как если бы по-русски я писал только про фольклор и костюм. В этом одна из самых больших проблем! К тому же, у нас часто ставят равенство между понятиями родной язык и образование. Мне не нравится эта тенденция. Многие хорошие ребята, которые в начале своей деятельности активно способствовали развитию языков России, сейчас осели в разных сообществах в соцсетях и обсуждают, как у нас в стране все плохо с языковым образованием, да еще и приплетают политику к этому. Потому что люди не знают, что же можно и нужно делать самим. Мы общаемся с разными активистами и понимаем, что по большому счету проблемы у всех языков одинаковые: что у татарского, что у нанайского, что у бурятского. И делать можно очень много всего, а не только ныть, что языки умирают. Например, на бурятском языке есть очень крутая музыка и клипы…
Ф.А.: А на якутском выпускают классное кино, но зато нет такого количества музыки.
В.Х.: Если ты хорошо снимаешь клипы – снимай клипы на языке. А если ты преподаватель физики из Бурятии, то не сиди в интернете и обсуждай, что у нас плохо учат бурятскому, а сделай научно-популярный журнал про физику на родном языке. Мы часто с Федей предлагаем людям, например, делать интернет-журналы.

В.Х.: Вот недавно ребята сделали ютуб-канал на бурятском языке. Когда рассказывали идею, мне было не очень понятно, что они хотят. Говорили, что, мол, хотят просто что-то обсуждать на бурятском, а на русском субтитры делать. Уже сняли два ролика, которые мне очень нравятся идеологически. Например, они сидят во вьетнамском кафе и обсуждают вьетнамскую кухню на бурятском. Это универсально, классно, ты смотришь и понимаешь, что парень и девушка отлично говорят по-бурятски, при этом они не снобы: просто хорошие ребята едят супчик и обсуждают его остроту. На самом деле ребята-то продвинутые, парень с лингвистическим образованием за плечами. Но делают они доступный разным слоям продукт.

В.Х: Вообще, это большая проблема – языковым активизмом занимается продвинутая интеллигенция и "городская хипстота", а говорят на языках в основном сельские люди. И интересы этих групп вообще не совпадают! Надо писать и снимать что-то такое, что людям интересно. Например, сделать видеоблог о женской красоте на бурятском языке – это ж обалденно! Все сельские девчонки будут его смотреть с большим удовольствием. Для них бурятский – родной, они его понимают, но им не хватает контента. Что можно посмотреть на бурятском? Почти ничего! На нем можно поговорить с мамой дома. И этот разрыв надо убирать. Одна очень красивая девушка, модель и дизайнер, ведет блог в инстаграме. Рассказывает о событиях дня, своих переживаниях на чувашском языке. Обычная инстраграмная история, несложные материи. Но вот такое и нужно развивать. Активизма должно быть много и разного: с одной стороны теория струн, с другой – маникюр.

В.Х.: Очень полезная вещь — небольшие социальные проекты. Например, в рамках села создавать направленные на разные возрасты регулярные активности. Просто обеспечить носителям языка условия для того, чтобы они раз в неделю встретились и пообщались. Именно это нужно языку, а не конкурс чтения стихов раз в год или проведение трех фестивалей, на которых все потанцуют и разойдутся. Вот от таких "инициатив" выхлопа для языка – ноль. А социальных проектов я вообще не особо вижу. Еще один момент: часто людям кажется, что вот надо научить детей и все наладится. Во-первых, "надо" – так себе словечко. Кому надо? Во-вторых, дети – это прекрасно, но и о взрослых надо думать, и о пожилых. Я когда приезжаю к нанайцам, мой замечательный друг Андрей Иванович мне потом говорит: «Вот ты гад! Как начинаешь без конца расспрашивать на нанайском, так на третий день из меня начинает переть нанайский язык». И это правда: носители, которые регулярно используют язык, уже по-другому к нему относятся, они создают среду.

Ф.А.: На самом деле далеко не все. Когда только создали сообщество, я написал текст. Сначала это был просто пост, чтобы зазвать людей в новую группу. А в итоге он стал манифестом: описанием деятельности организации. И, наверное, менять мы его уже не будем. Это пламенный художественный текст с красивыми метафорами про то, как надо жить. Мы-то всех знаем, потому что мы немного журналисты, немного ученые…
В.Х.: И просто социально-активные чуваки!
Ф.А: Но если ты, например, калмыцкий активист, вполне вероятно, что чукотских активистов не знаешь. Да и вообще про Чукотку никогда не слышал.

Ф.А.: Не могу сказать, что на нашей платформе происходит активный обмен опытом между активистами. Скорее мы сами отовсюду черпаем, а потом остальным раздаем: мы выступаем в роли консультантов по возрождению языков, и сами учимся у тех, с кем говорим. Иногда я слышу от друзей-знакомых: ваша "Страна языков" много шума издает, а вроде ничего особенного и не делает. Это неправда, просто при нашей специфике сложно посчитать результаты организации. Тем более, что и организации толком нет: есть очень неоднородный и в разной мере активный массив людей. Вот, например, мы с Андреем Чемышевым и Таней Григорьевой сделали перевод "Вконтакте" на марийский язык.
В.Х.: В основном, переводил Андрей, а ты его грамотно пинал.
Ф.А.: Процентов 90 перевел Андрей, остальное мы с Таней. Я в этой истории во-первых, действительно, пинал Андрея, во-вторых вел переговоры с "Вконтакте". Эту историю трактуют в основном как личный активизм, работу трех людей. Но ведь скоординировались мы благодаря «Стране языков».

В.Х.: Одни ребята захотели переводить мультики на чувашский и выкладывать их на ютуб. Отличная идея! Но ведь есть еще и правообладатели... А у меня когда-то была давняя договоренность с «Горой самоцветов»: хотел перевести эти мультики на все языки, они разрешили, я один мультик, на нанайском, выложил на ютуб, а остальные переводы так и лежат неразобранные… Тут уже меня надо пинать. И сейчас я поднял эту историю. Ребята получили письменное разрешение от «Горы самоцветов» и работают над переводом. Вроде мелочь какая-то. Но все происходит именно так: мы делимся какими-то идеями, лайфхаками, и это происходит чуть ли не каждый день.
Ф.А.: Еще пример, с которого чуть ли не все началось. В Дагестане есть хороший программист, он пишет мобильные приложения, зарабатывает этим. Но для души и для своей родины он сделал первый мобильный словарь лезгинского языка. Я, кстати, не помню какой он национальности, не факт, что лезгин. Потом к нему стали приходить активисты из других дагестанских сообществ – аварцы, даргинцы – мол, сделай нам такой же. Он в итоге сделал этот код всем доступным, но понятно что и с кодом не любой может это сделать. Я ему написал, что работаю с ногайцами Астрахани, попросил помочь. Он ответил: я все сам сделаю, просто дай мне базу данных — любой словарь в электронном виде в ворде — и все будет через неделю! И я понял как это круто: где-нибудь на Чукотке сидит человек, который хочет сделать словарь, но он не знает, что есть такой добрый программист в Дагестане. И всех этих людей подружить – это большая, благодарная и важная задача.

В.Х.: Вообще, мы хотели собрать языковых активистов, а собрали в большей мере лингвистов и ту самую "городскую хипстоту". Но это тоже здорово! Когда проводили языковой фестиваль в Новгороде, к нам пришли люди, которые не просто об активизме мало знали, но даже и о языках России слышали немного. И они были в восторге от лекций! Кстати, даже для многих профессиональных и очень крутых филологов языки России зачастую – terra incognita. Не говоря уже о простых горожанах. Москва, Питер, Новосибирск, Томск – еще что-то знают. А например Астрахань – почти ничего. И работать с городским сообществом, заинтересовать его – это важная часть нашей программы.

Ф.А.: Новгородский проходил два дня, кстати, впервые в истории языковых фестивалей. Человек 200-250 было. Точно сказать сложно, потому что было две разные площадки. Кто-то приходил только на одну, кто-то – на обе. Проводили при поддержке Новгородского государственного университета имени Ярослава Мудрого и Новгородской областной универсальной научной библиотеки. Там был мощный, хороший пиар. Лекции шли параллельно в разных аудиториях.
В Астрахани летом планируем провести большой фестиваль на базе АГТУ: там есть классный преподаватель русского языка как иностранного. Очень понимающий и увлекающийся, ему интересны языки как таковые и на его поддержку мы очень рассчитываем. А зимой в Астрахани прошел фестиваль маленький, камерный. У меня так сложилось, что я все время мотаюсь между Питером и Астраханью: в Петербурге часть семьи и девушка, в Астрахани – журналистская работа и душа. Вот когда зимой на месяц ехал в Астрахань, Вася предложил сделать маленький фестиваль, чтоб не скучать! Мы за две недели дали объявление, за неделю нашли помещение, за час до открытия его увидели. Помещение было маленькое, одна комната. Поэтому особо не пиарили. Я только сделал объявление в своем интернет-журнале «Камыш». Всего было 8 лекций. Это еще и первая встреча с читателями получилась: человек 50 пришло. Сидели пять часов пили чай и общались. Камерно, но очень интересно.

Ф.А.: Я живу между Санкт-Петербургом и Астраханью. Вася — в Великом Новгороде и часто бывает в Хабаровске в экспедициях. Родились оба в Москве. У нас с Васей у обоих есть за душой по паре языков. У Васи маленький нанайский для великих дел и большой бурятский для души, а у меня для великих дел – астраханский ногайский, а для души марийский. Очень нравится мне этот язык по структуре и звучанию! И в культуру хорошо вписался: многие вообще думают, что я мариец.
В.Х.: Федя просто говорит очень хорошо! Хоть и учит язык недавно.
Ф.А.: Потому что не первый раз учу. Начинал, прекращал, учил снова. Это такая любовь всей жизни. При этом для марийского я ничего толком не делаю: он большой, у него много носителей, много своих активистов. Ногайскому моя помощь важнее.

Ф.А.: У марийцев интересная ситуация. С одной стороны, у них есть довольно большой массив псевдоученых и просто фриков, которые говорят всякие странные вещи. Например, про то, как древние марийцы еще до ацтеков и майя строили пирамиды, а злые сионисты пытаются выведать секреты марийских колдунов. И многие им верят! И это очень специфическая проблема: пожалуй, у других народов в таком масштабе этого нет. Да, возможно это некое проявление национализма, но не агрессивного, а патриотичного. Мой любимый пример: самый популярный марийский певец Йорга Каче – по национальности удмурт и никогда это не скрывал. Тем не менее все принимают его как марийского исполнителя и очень любят. Если ты из республики, ты свой в любом случае, никакой идеи чистой крови нет. Да и из-за её пределов можно легко вписаться, если ты хороший человек.

В.Х.: У нас есть спонсор, который несколько раз помог. Несколько раз запускали фандрайзинг, когда я, например, собирал деньги для того, чтобы поехать в Хабаровский край к нанайцам. Набрал только на дорогу, поэтому поехал автостопом, а на собранное месяц провел в экспедиции. Разовые пожертвования небольшие делают подписчики. Плюс стараемся сами зарабатывать: например, пишем статьи в научно-популярные журналы и другие издания. В том числе по итогам наших экспедиций.

Ф.А.: Один очень крупный банк недавно запустил проект на языках. На мой взгляд, не очень удачный, но пиар был мощный: чат-боты на языках народов России. Хотя история была довольно сырая: чат-боты не очень хорошо владеют языками, странно воспроизводят произношение и т.п.. А параллельно этот же банк предложил нам поучаствовать в переводе банкоматов и банковских терминалов на языки республик. Лично я переводил интерфейс терминалов, которые талончики на электронную очередь выдают. Этот проект в каких-то регионах уже запустился, где-то еще нет. В Марий Эл еще нет. Но работа идет. Вот это интересно и очень круто для развития языка!