Амине двадцать семь. Она живет в Москве с рождения, многого достигла и ей действительно есть, чем гордиться. Но с огнем в глазах она готова рассказывать только о двух событиях – принятии ислама и рождении дочери.

«Когда мне было 17, я начала интересоваться религиями. Не могу сказать, что это был какой-то кризис. Просто, встретившись с разными людьми в вузе, я начала больше задумываться о том, кто я, на что я опираюсь» - говорит девушка в хиджабе, скрывающем все, кроме кистей рук и лица.

У Амины славянская внешность. Она рассказывает о том, что ее родители – русские – встретили ее выбор без энтузиазма. Но если перемену в ценностях и мировоззрении они воспринимали еще терпимо, то с переменой во внешнем виде мириться долгое время не хотели.

«Были истерики. Мои родители - весьма толерантные люди, но они боялись, что со мной что-то случится из-за хиджаба».

На вопрос, что именно она нашла в исламе такого, что поспособствовало ее выбору, она отвечает лаконично: «Ответы. Я нашла ответы на свои вопросы».

Амина рассказывает, что в вуз все же она не надевала платок. И дело вовсе не в руководстве вуза или в коллективе, о котором она отзывается с теплотой, а в ее личных страхах. Она действительно на улицах встречала неприязненное отношение. Это нередко заставляет мусульманок чувствовать себя чужими, даже если они родились в Москве. Тем не менее, нельзя сказать, что неприязнь повсеместна и является универсальным ответом общества на «слишком одетых женщин».

Лейле двадцать девять, она приехала в Москву из Дагестана. Девушка рассказывает о том, что к ней часто подходят на улицах и делают комплименты: «Вы такая лучезарная, красивая!». Я ей задаю вопрос: «по твоим ощущениям, к тебе подходят мусульмане?», она отвечает с улыбкой:

«Я не могу, конечно, знать наверняка, но мне кажется, что это обычные москвичи».

Лейла действительно лучезарная, она много улыбается, оживленно говорит и жестикулирует. Хотя по ее собственному мнению, она – интроверт и не умеет общаться с людьми. Она преподает арабский язык, который выучила еще во время учебы в ДГУ, и мечтает стать мамой.

А вот Амина уже - заботливая жена и мать. На вопросы о воспитании дочери отвечает, что хочет видеть ее добрым человеком и соблюдающей мусульманкой. Она с детства приучает девочку к чтению Корана, покупая ей арабские прописи, детскую исламскую литературу. Маленькая Насиба уже в пять лет знала, что такое «АльхамдулиЛлях», что мусульмане молятся пять раз в день и что «нужно делать добрые дела, так как все записывается».

«Я понимаю тех, кто относится к нам с подозрением, так как ислам сейчас часто обрисовывается не в лучшем свете. А люди, как правило, экономят свое время и не пытаются изучить то, что им не приносит пользы. Но мы - такая же часть Москвы, мы у себя дома и никому не желаем зла. Мы не воспитываем детей в ненависти ко всему миру».

Амина рассказывает, что в плане повседневной жизни, в Москве есть много ресурсов для того, чтобы оставаться мусульманином и «не страдать»: в магазинах продают продукты халяль, возле мечетей можно купить масло черного тмина и книги, для детей существуют частные детские сады. Мусульмане обустраивают свое жизненное пространство, привнося в него то, что им полезно. К примеру, существуют даже специальные юристы, которые могут провести консультацию, если ваши права притесняют. Но все же нельзя сказать, что все безоблачно. Взять хотя бы образовательную систему: светское образование в государственных школах у многих мусульман вызывает отторжение, так как обучение там смешанное , что не одобряется исламскими нормами. Но некоторые научились выходить и из этой ситуации, переходя на домашнее образование.

- Твоя дочь скоро пойдет учиться. Ты ее отдашь в общеобразовательную школу?
- Да, отдам в школу рядом с домом. Потом, может быть, что-нибудь подыщем другое. Конечно, я с ужасом жду то время, когда она вырастет и, возможно, захочет надеть хиджаб, но, возможно, через несколько лет все будет проще, а может, мы уедем на родину мужа в Турцию.

У Амины обычная двухкомнатная квартира на севере столицы, перед домом детские площадки, где обычно играет ее дочь. На полках – помимо художественных произведений, словарей и детских книг, исламская литература. Во время месяца Рамадан Коран читается в этой квартире каждый день, по вечерам бывают гости – такие же мусульманки как и она – со своими детьми. Они общаются, помогают друг другу советами, кто-то из них знает арабский, кто-то умеет шить. Московские мусульманки будто бы создают свое пространство публичности, полностью женское.

Во время Рамадана многие мусульмане постятся. По словам Лейлы, к этому привыкаешь, и под конец месяца пост воспринимается легко.

«Мы встаем в конце ночи, чтобы поесть. Потом, конечно, весь день не едим и не пьем. Лично я всегда встречаю ифтар (разговение) дома, мой муж не очень любит, когда я посещаю мечеть».

На вопрос, не трудно ли жить в огромном городе, где не всегда учитываются потребности религиозных людей, Лейла отвечает отрицательно. Для нее жизнь в Москве не труднее жизни в Махачкале, откуда она родом. Скорее даже, наоборот:

«Здесь всем все равно, чем ты живешь, как ты живешь, ты не слышишь о себе ни хорошего, ни плохого от родственников, каждый занят собой. Там же, казалось бы, люди такие же, как ты, они говорят, что верят в то же, во что и ты, но почему-то считают, что могут учить жизни. Не учится, а именно учить жизни».

Лейла признается, что за пять лет жизни в Москве мало слышала плохих слов в свой адрес, мало видела косых взглядов, хоть и не отрицает, что у некоторых такая проблема есть. Для нее Москва – это выставка возможностей, где можно выбрать все, что твоей душе угодно. Да, местное население не всегда встречает с распростертыми руками приезжих, но никто это в принципе и не обязан делать.

- Лейла, как ты считаешь, твоих знакомых мусульман из других регионов поменяла Москва? – задаю я ей последний вопрос.

Девушка мгновенье молчит, поправляя платок у себя на голове, а потом, улыбнувшись, ставит точку в нашем разговоре:

- Знаешь, сам по себе город никого не меняет. Здесь либо люди меняют людей, либо сам человек просто становится таким, каким всегда хотел быть, но не решался. Многие просто боятся признать, что город – это то, что меняется вместе с его жителями. И если он холоден, значит нужно менять себя.