Проба пера
Как Москва сено косила
В подмосковной усадьбе Тютчева отпраздновали "Сенокос"
Двадцать лет назад в усадьбе Тютчева случайно нашли неприметную акварель, на которой изображен покос травы. С тех пор люди со всей Москвы и окрестностей каждый год приезжают в Мураново, чтобы увидеть реконструкцию старого народного праздника – сенокоса.
Действо началось с молебна. Священник в золотой ризе вышел на сцену, прочитал молитву и начал крестный ход. Закапал дождь. Часть зрителей стала искать укрытие, часть — в основном пожилые женщины в платках — присоединилась к крестному ходу.
Когда-то наши предки шли за иконами осознанно. Они молились, просили помощи, богатый урожай, дождь во время засухи и солнце в период затяжных дождей. Одна из задач современного крестного хода в Мураново — напомнить участникам праздника об этой традиции.
Когда-то наши предки шли за иконами осознанно. Они молились, просили помощи, богатый урожай, дождь во время засухи и солнце в период затяжных дождей. Одна из задач современного крестного хода в Мураново — напомнить участникам праздника об этой традиции.
Но в первую очередь "Сенокос в Мураново" — это народный фестиваль. Каждый год на два праздничных дня сюда собираются фольклорные ансамбли Подмосковья, ремесленники и простые люди, уставшие от городской суеты.
— Сегодня мало народа пришло, дождя испугались, — рассказывает организатор фестиваля Михаил. — В прошлом году такие хороводы водили! Людям здесь очень нравится и нам, сотрудникам, тоже. Знаете, в нас просыпается что-то такое родное и близкое, когда мы слышим частушки, балалайки и гусли, видим народные пляски и это веселье… Я думаю, именно за этим люди сюда и приезжают.
Сенокос для славянских народов был особенным событием. Крестьяне на несколько дней уходили в поля, всем селом косили траву, пели песни и водили хороводы. На покос каждый старался надеть все самое лучшее, как на праздник. Именно такой сюжет и написан на той самой акварели, которая положила начало фестивалю. И именно эту "живую картину" рисуют в Муранове организаторы и участники "Сенокоса".
“
Когда сотрудники нашли акварель, они решили попробовать реконструировать народные обычаи — сенокос, песни, пляски, ярмарку…
Вдоль маленькой улицы, ведущей к сцене, развернулись лавочки со всякой всячиной: вязаные куклы, деревянные игрушки, десятки видов настоящего меда. Дети с интересом разглядывали глиняные фигурки, взрослые изучали символы на деревянных амулетах, пробовали мед. Кто-то уходил от сцены к реке — там стояло несколько палаток, в которых проводили мастер-классы. Гостей учили расписывать акварелью деревянные изделия и плести венки из свежескошенной травы и цветов.
Ту самую акварель генерала Дмитрия Путяты теперь можно увидеть в одной из комнат усадьбы. Там же стоит кровать, на которой умер Федор Тютчев. Его сын Иван привез ее сюда из Царского села. Никто не может сказать, был ли вообще в Мураново Федор Тютчев, документальных свидетельств об этом до наших дней не дошло. А вот кровать точно его!
Иван Федорович построил для своей матери Эрнестины, последней жены Тютчева, флигель — желтый дом, скрытый за высокими деревьями в глубине парка. Сейчас в этом флигеле живет праправнучка поэта Анастасия.
Анастасия выросла здесь, помнит своих бабушек, помнит сад, который сейчас превратился в лес. С мужем они приезжают сюда каждое лето. В их доме тихо, веселых песен с фестиваля совсем не слышно.
— Я видела много музеев. Так случилось, объездила всю Европу, — говорит Анастасия, — Знаете, при многих музеях устраивают концерты классической музыки. Да, в некоторых так и просится фольклор. Но, я думаю, здесь он не нужен. Ведь здесь все-таки жили писатели, поэты и художники. Я считаю, музыка тут должна звучать спокойная, классическая.
— Я видела много музеев. Так случилось, объездила всю Европу, — говорит Анастасия, — Знаете, при многих музеях устраивают концерты классической музыки. Да, в некоторых так и просится фольклор. Но, я думаю, здесь он не нужен. Ведь здесь все-таки жили писатели, поэты и художники. Я считаю, музыка тут должна звучать спокойная, классическая.
Сенокос тем временем продолжался: на сцене танцевали дети, а людей, казалось, стало больше.
Среди зрителей — женщина в голубом платке, узорчатом зеленом сарафане и длинной белой накидке. Татьяна Васильевна свой наряд сшила сама, строго соблюдая славянские традиции: каждый вышитый символ имеет свое значение.
Среди зрителей — женщина в голубом платке, узорчатом зеленом сарафане и длинной белой накидке. Татьяна Васильевна свой наряд сшила сама, строго соблюдая славянские традиции: каждый вышитый символ имеет свое значение.
“
— Узоры на подоле защищают женщину от бед, — рассказывает Татьяна, — Конечно, все у нас в головах. Но с внешнего образа начинается внутренний порядок, с него откроются новые пути, так считали наши предки.
Ее муж вернулся с покоса, поправил красную косоворотку, огладил длинную бороду и надел шляпу поверх берестяного ободка.
— Ой, дайте-ка я с вами сфотографируюсь, — молодая женщина фамильярно положила руку на плечо Татьяне.
— А ты почему не в юбке? — строго спросил мужчина.
— Ну, извините, забыла… — растерялась женщина, — Сфотографироваться-то можно?
— Вот в юбке придешь, тогда и будем фотографироваться, — отрезал тот. — Когда женщина носит брюки, она разделяет в себе два начала: мужское и женское. Славяне так не делали.
— Из какого вы общества? — спрашиваю, — У вас название есть?
— Нет никакого общества. Есть я и моя жена, — мужчина ласково посмотрел на Татьяну Васильевну, — Наше название — семья, и сейчас мы счастливы. Мы слушаем прекрасную музыку, ходим босиком по траве, танцуем… Это и есть самое главное.
— Ой, дайте-ка я с вами сфотографируюсь, — молодая женщина фамильярно положила руку на плечо Татьяне.
— А ты почему не в юбке? — строго спросил мужчина.
— Ну, извините, забыла… — растерялась женщина, — Сфотографироваться-то можно?
— Вот в юбке придешь, тогда и будем фотографироваться, — отрезал тот. — Когда женщина носит брюки, она разделяет в себе два начала: мужское и женское. Славяне так не делали.
— Из какого вы общества? — спрашиваю, — У вас название есть?
— Нет никакого общества. Есть я и моя жена, — мужчина ласково посмотрел на Татьяну Васильевну, — Наше название — семья, и сейчас мы счастливы. Мы слушаем прекрасную музыку, ходим босиком по траве, танцуем… Это и есть самое главное.
Мир стремительно меняется, многие праздники превратились в реконструкции: старые смыслы неизбежно теряются, часть традиций – забывается. Но какая-то основа все-равно осталась. Есть те, кто по-прежнему занимается ремеслом, те, кто изучает и исполняет настоящий фольклор, и те, кому до сих пор все это нужно.
Текст и фото — Юлия Торопова, выпускница Школы межэтнической журналистики в Иркутске
